Онлайн книга «Лето пахнет солью»
|
Родители у Максима оказались нормального продвинутого вида. Деловые такие. Спортивные. Их папа сразу двинулся вперед и сказал: – Куда идти? Ведите. А мой папа кивнул: – Веду. Рыжие братья надели на себя плавательные круги и «поплыли» следом. Очень быстро они остались позади нас, и Максим крикнул им: – Шевелитесь, козявки! Ласково он с ними. Максим повернулся ко мне и, будто извиняясь, сказал: – Это я по-доброму. – Да я поняла, – успокоила его я. Папы ушли вперед и что-то бубнили. Было видно, что мой папа пытается не спорить, а вести, как он говорит, бесконфликтный диалог. Мамы шли молча, но в каком-то молчаливом согласии. Я думала, как здорово все разрешилось. А Марку, похоже, было неловко. На его месте мне бы тоже стало неловко, наверное… Главное, чтобы мамы нашли общий язык. Моей маме, честно говоря, с другими представителями ее пола тяжело. Ей со мной легко. С папой легко. Но в нее когда-то проник легкий шовинизм (может быть, благодаря папе). Она говорила, что другие женщины не думают, и говорить ей с ними не о чем. И тут максимова мама спросила у моей, достаточно осторожно: – А чем вы по жизни занимаетесь? И моя мама с вызовом ответила: – Детской литературой. Моя мама пишет для детей и знает, что другие считают это ерундовым занятием, не таким важным. И из детских писателей знают в лучшем случае Драгунского. Максимова мама сначала никак не отреагировала, а потом спросила, тоже так, очень осторожно: – А как вам ДиКамилло? У мамы загорелись глаза. – ДиКамилло – это вещь, да. Но «Кролик», конечно, лучший. – Да-да, – согласилась мама Максима. – «Кролик» – лучший. Но ведь остальное тоже на уровне! Хотя про свинку я не решилась почитать… – О, свинка и меня пугает! – А вы читали Ракитину? Мама тут вообще чуть в обморок от радости не свалилась: – Вы знаете, кто такая Ракитина?! Ну все, прощай, море – здравствуй, детская литература. К полудню они наверняка пойдут искать книжный магазин, чтобы посмотреть, что из российской детской литературы продается здесь, и оценить состояние украинской детской литературы… Максим тащил сумку на плече, и я шла, держась за лямку. Максиму, может быть, от этого было и тяжелее, но зато мне приятнее. Добравшись до нас, мы отдали вещи хозяевам, забрав то, что может понадобиться нам сегодня на море. Хозяева дома поизвинялись, что пришлось нас беспокоить, а Марк виновато ковырял носком землю. – Значит, и арбуз съел, и чердак не освободил? – строго сказал папа Марка. А Марк засопел: – Арбуз я еще не съел, там в холодильнике осталось… Папа Максима заторопился: – Надо успеть до обеда на море. В обед загорать нельзя. Мы его как-то сразу стали слушаться, и он повел нас к берегу. Мы шли целой делегацией. Марк радостно подпрыгивал на одной ноге. Мамы беседовали о чем-то своем. Рыжие гонялись за сидящими на солнце котами. Сначала мы перекусили, и Максим угостил меня кислородным коктейлем. Я благодарно потерлась головой о его руку, и он просто растаял. А я шла и думала: какое счастье. Всё это. Что мы просто идем. Что у нас весь день впереди… И что так, наверное, будет теперь каждый день. Отдых на море казался мне теперь бесконечным. И я была счастлива, что рядом Максим. Как здорово, оказывается, быть рядом. И, хоть от этого мне было хорошо, сердце почему-то разрывалось на куски. Не могло вынести, что все так здорово. И я вырвала свою руку из руки Максима и побежала вперед. Он бросился за мной, крикнув: – Эй, Динка, ты куда?! А мне надо было к морю. Потому что эти два дня моря я будто бы не замечала. Сначала меня похитил Марк, потом появился Максим, и море осталось на втором плане, почти незамеченным. Я подбежала к морю, скинула у берега вещи и прыгнула в воду. Нырнула и поплыла у дна, будто заново здороваясь с морем. Прости меня, море. Прости, что искала людей и почти не замечала тебя. И – спасибо за подарки. Ведь и Марк, и Максим – это все ты, ты… Морская прохлада смыла все мои тревоги. Вынырнув, я увидела рядом с собой Максима. – Ненормальная, – возмутился он. – Надо было освежиться, – отфыркиваясь, сказала я. – Я сегодня умыться забыла. – Ты еще зубы почисть, – засмеялся Максим. – Не-е-е, – протянула я, и мы поплыли к берегу – встречать у моря две наши семьи. Первыми неслись рыжие, уже успевшие напялить на себя спасательные круги. – С дороги! – кричали они хором. – Я кому сказал!!! Максим развел руками: – Стерео… Я толкнула его в бок: – Скажешь тоже! Максим отшатнулся и засмеялся: – Ай, не щекотись! – Так ты боишься щекотки! – обрадовалась я и принялась щекотать ему ребра. Максим снова забежал в воду, ища в море спасения. И море сегодня было добрым. Я села у воды так, чтобы легкие волны дотягивались до моих пяток, и смотрела на Максима, как он хочет вернуться ко мне из воды и боится этого. Рядом со мной присел Марк. Я проверила, не боится ли Марк щекотки. Он оказался бесстрашным. – Неинтересно с вами, – пошутила я. А Марк сказал: – Нет, Динка, с нами интересно. И это была правда. В этот день произошло еще столько всего – и обед в продуваемой морским ветром кафешке, и вечернее море… Но больше всего в тот день мне запомнился чердак. Когда мы вернулись с моря, было уже совсем темно. По привычке я взглянула на дом, где жили поляки. Они сидели под освещенным навесом, как всегда пили вино и разглядывали карту. Кажется, они ни разу не были на море за все время приезда. А теперь разглядывали карту. Значит, время уезжать. Рано или поздно для всех настает такое время… А мы полезли наверх. На чердаке были расстелены матрасы, приготовлено постельное белье. Мы взглянули на это, и спать сразу расхотелось. Уснули только Рыжие – сразу, хором. А мы… Марк зажег свечи. – Не бойтесь, я тут ничего не сожгу, я часто так делаю. Они защитные. Потом Марк засуетился и притащил снизу громадный термос. – Там какао, – сказал он. – Я маму попросил, она сделала. Без пенок, не бойтесь… Сегодня Марк был главным, и он то и дело боялся, что мы чего-то испугаемся. А потом он еще раз сбегал вниз и притащил пакет. |