Книга За закрытыми дверями, страница 27 – Энн Оливер

Он нахмурился, прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди:

– Зачем тебе мобильный, если ты его не включаешь?

Клео вздрогнула и пролила несколько капель молока на пол и себе на руки.

– Джек! – Она внимательно посмотрела на него и сконцентрировала все внимание на коробке молока, которую убирала в холодильник. – Ты еще не спишь?

– Нет. – Будто сама не видела! Чтобы скрыть некое неприличное обстоятельство, Джек поставил правую ногу перед левой и уставился на Клео. Смотрел до тех пор, пока она снова на него не взглянула. – Так что с телефоном?

– А-а-а. Я включаю его только в случае острой необходимости. – Ее язычок, быстро мелькнув, слизал молоко с руки. Взгляда она при этом не отвела. Будто знала, что происходит немного ниже, но была не в настроении на это смотреть.

Джек прочистил горло:

– Как ты узнаешь о том, есть ли острая необходимость тебе позвонить, если ты его не включаешь?

– Я другое имела в виду. Например, когда у меня машина сломается или что-то вроде того. – Она оторвала кусок бумажного полотенца и стала вытирать молоко с пола.

Кон опустошил миску и с гордым выражением на морде отправился к лестнице.

– И что, у тебя сегодня сломалась машина? – с укором спросил Джек.

Клео медленно встала, подошла к мусорному ведру и выбросила полотенце. А потом прислонилась к кухонному столу:

– Нет. Но мне не нравится, как ты об этом говоришь. Слишком резко.

– Резко? – Она что, пытается переложить вину на него? Джек взбесился, тем не менее взял себя в руки. – Ты не на своей машине приехала.

– Я немного выпила. И оставила машину у Джинн.

– У Джинн?

В голубых глазах вспыхнуло раздражение.

– Почему ты переспрашиваешь? Да еще и бровь поднял.

Джек пожал плечами. Она сама себе яму выкопала.

– Тебя не Джинн привезла.

– Не Джинн. – Клео долго и внимательно смотрела на него, и ему показалось, что на ее лице промелькнуло не то сожаление, не то боль, а потом его выражение стало нейтральным. – Джек, ты четко дал мне понять, что не хочешь видеть меня в своей постели.

– В постели? – Обнаженная Клео под ним на черных шелковых простынях. Прежде чем эротическая фантазия успела овладеть его разумом, Джек резко взмахнул рукой: – Разве я говорил что-то про постель? Только подвезти предлагал. – И он пошел прочь с кухни, теперь уже не просто рассерженный. К раздражению примешались боль, злость и еще множество неопределенных чувств.

Клео скинула сначала одну босоножку, потом вторую и сразу стала на несколько дюймов ниже.

– Я не думала…

– Конечно не думала!

Без каблуков, растрепанная, в мятой юбке, она была похожа на маленькую растерянную девочку. Джеку хотелось обнять ее и все исправить. Трясти ее до тех пор, пока она не расскажет правду.

И еще сильнее хотелось поймать ее любовника и затолкать ему в глотку его же шары.

– Ты поэтому так припозднилась? Потому что была в постели у другого мужчины?

Клео подошла к раковине, взяла с сушилки стакан, налила воды и выпила все, стоя к нему спиной.

– Прежде чем ты меня грубо перебил, я хотела сказать, что не думала, будто для тебя это имеет какое-то значение. Я про свои поступки. В конце концов, ты ведь меня не хочешь.

Пока она мыла стакан, он смотрел на ее открытую шею. Не хочет ее? Он должен испытывать облегчение, даже радость. Он ведь достиг того, к чему стремился.

Так почему же ему не хотелось наброситься на ближайший доступный объект?

Клео обернулась, взяла полотенце и стала старательно вытирать стакан.

– Так что это тебя не касается, Джек.

– Нет, черт побери, касается! – Злость вцепилась в сердце. Он злился на себя и на нее. На нее за то, что заставила его забыть нечто важное. – Ты часть моей семьи, поэтому касается!

– Нет. Я Клео Ханиуэлл. Я сама по себе. – Она снова повернулась к нему спиной. – И мои поступки никого не касаются.

– Это не так! – Он ударил ладонью по столу.

Ее слова ножом резали ему душу, и он сам в этом виноват. Клео возвела вокруг себя стену, чтобы спрятаться от боли. И от Джека Девлина.

Его злость обратилась на него самого. Он протянул руку вперед, желая помириться, уронил ее, и она безвольно повисла вдоль тела.

– Мне всегда есть до тебя дело, Златовласка.

– Черта с два мне это поможет, когда ты уедешь на другой континент! – крикнула в ответ Клео. Такой силы голоса Джек не ожидал от девушки ее сложения. – Да и не нужна мне твоя забота!

Как молния он метнулся вперед и оказался у нее за спиной. Он чувствовал, как бьется сердце Клео, видел каждый крошечный золотой волосок на ее шее. Едва уловимый букет женских ароматов – духи, шампунь, косметика – дурманил голову и лишал здравого смысла.

Джек чувствовал только одно. Желание.

Клео обернулась и резко вздохнула, когда их тела соприкоснулись. Огромные испуганные глаза смотрели ему в лицо. Ее грудь упиралась в грудь Джека, крошечные хрусталики впивались ему в кожу, которая вдруг стала чересчур чувствительной. Если простые стекляшки производили такой эффект, что же произойдет при соприкосновении с обнаженной кожей, с твердыми сосками?

Ладони Джека скользнули вниз по округлым нежным плечам. Он схватил Клео за руки, поднес их к губам и провел по ладоням кончиком языка, спустился к запястьям, где чувствовалось бешеное биение пульса. Вкус у Клео был именно таким, каким Джек себе представлял: слаще меда, нежнее молока.

Он смотрел ей прямо в глаза. «Я хочу продолжать до тех пор, пока не попробую на вкус каждый дюйм твоего тела». И увидел, как ее взгляд становится резче, темнее. Понял, что она разгадала безмолвное послание.

– Зато у нас есть настоящее, – прошептал он.

Отпустив руки Клео, Джек обхвалил ее лицо ладонями. Она тоже была возбуждена, щеки заливал румянец, рот приоткрылся в предвкушении. Он посадил ее на стол. Теперь их глаза были на одном уровне.

И Джек поцеловал ее. У настоящего не было начала. У настоящего не было конца. Кроме этого настоящего, Джеку ничего не нужно, только это мгновение, только эта женщина и ее скользкий язычок.

Клео мягко застонала, и поцелуи Джека стали глубже. Она схватила его за медальон и притянула к себе.

Эта женщина была у него в голове, в сердце, в душе. И даже теперь, в резком сиянии лампы у ночного кухонного окна, полностью одетая, она обволакивала его.

Сдавленный стон сорвался с губ Джека при первом, легком как перышко, прикосновении ее пальчиков к его груди. За первым прикосновением последовало второе, а потом – о боже! – Клео сжала ноготками его соски.