Онлайн книга «Римские каникулы»
|
Дверь на улицу была приоткрыта. Луна освещала дверной проем, и в проеме вилась, тянулась кверху струйка дыма. Тамара вышла на крыльцо. Юра сидел и курил. Спина обтянута черным свитером, острые лопатки, как недоразвитые крылья. Черный ангел. Она села рядом. – Ты почему не спишь? – Не хочется. – Негде, – догадалась она. – У тебя одна раскладушка. Он промолчал. – Я так не согласна. Иди, ты поспи, а я посижу. – Мы же не на дежурстве. – Тогда ляжем вместе. Положим матрас на пол и ляжем. Возьми второе одеяло. Он снова промолчал. Струйка дыма рисовала в воздухе какой-то знак. – У тебя нет второго одеяла, – снова догадалась Тамара. – Что же она у тебя все отобрала? Ну и жадная, как Самусенчиха. – Не будем об этом. Посмотри, ежик вышел. – Где? – Вон… Тамара вглядывалась в темноту. Она боялась, что ежик добежит до нее и откусит кусочек от ноги. Тамара придвинулась к Юре, услышала своим плечом его плечо. Юра не шелохнулся. Сидели тихо, как братец Лис и братец Кролик. Их объединял не поиск правды о Петьке, а то, что объединяло Робинзона и Пятницу, двоих на острове. Не объединишься – не выживешь. И нечто большее – плечо. Вот чего Тамаре не хватало – плеча, в прямом и переносном смысле. – Хорошо у тебя, – призналась Тамара. – Так бы и сидела. – Ну и сиди. – Я и сижу. – Я имею в виду не сейчас, а всегда. – У меня сын, мать. Муж. – Ты замужем? – Немножко. – Немножко – это не в счет. А сына с матерью привози. – А что мы здесь будем делать? – Огурцы разводить. Тамара усмехнулась в темноте. – Между прочим, это очень интересное занятие. Ты не знаешь. Вырастишь огурец, сорвешь его – маленького, в пупырышках, он – как родной. – Значит, я на огороде. А ты? – Днем работать, по вечерам машину собирать. – В сарае? – В сарае. А ты будешь мне еду приносить. Ежик зашуршал в траве. Стало зябко, но не хотелось отодвигаться от его плеча. Все же поднялись. Вошли в избу. Положили матрас на пол и легли под одно одеяло. Некоторое время лежали, глядя в потолок. В них росло, копилось напряжение. В физике есть термин: критическая масса. И достаточно любого толчка, даже громкого звука – происходит взрыв. За окном с дерева упало яблоко, повинуясь закону всемирного тяготения. Должно быть, ежик наколол яблоко на свои иголки и отнес ежатам. Тамара вздрогнула. Юра мощно притянул ее к себе, и все стало неуправляемым. Она обнимала его так же, как Юру Харламова – в том далеком дне, в осевшей могиле. Казалось, дыхания не хватит, сердце разорвется. Он, сегодняшний Юра, испугался – так бурно колотилось ее сердце. Гладил, успокаивал, припоминая все нежные слова, которые знал, и придумывал новые. Когда все слова кончились, стал повторять ее имя. Все повторял и повторял, как дождь по крыше. Луна по-прежнему пялилась, но Тамара ее уже не боялась. Она укрылась под дождем его нежности. Он целовал ее тихо и плотно, клал поцелуи один к другому, ни одного сантиметра не пропадало. Что он строил? Счастье. Тамара впервые подумала, что СЧАСТЬЕ от слова ЧАСТЬ. Счастье – это значит – часть целого. Часть всеобщей гармонии: дерево и листья, небо и Земля, Земля и Галактика. А Тамара – часть всего этого. Без нее не обойтись. Если бы тогда в лесу, с тем Юрой все было так же, она никуда бы от него не ушла. И его серая внешность показалась бы самой яркой и одухотворенной. Скульптор был бездарен в любви. Он как будто лишен слуха жизни. Он умел только работать. А любить, принадлежать другому человеку, растворяться в другом он не умел. Он принадлежал только своему замыслу, был озабочен только своим духовным зародышем, который зрел в нем. А на остальное ему наплевать. Остальное – не важно. Но остальное – это и есть Тамара, ее целая, неповторимая жизнь, Господний замысел. Тот, кто ее придумал, – не фраер. И если он запустил Тамару в жизнь, значит, она зачем-то нужна. – Подыши на меня, – попросила Тамара. Ей нравилось его дыхание. Так пахнут грудные дети – молочком, а значит, лугом, разнотравьем. Она заснула в счастье. А когда открыла глаза – светило солнце. Юра с кем-то разговаривал, потом вернулся. Он был обернут простыней, как древний римлянин в бане. – Кто это приходил? – спросила Тамара. – Жена. Я ее не пустил. – А что она хочет? – Не знаю. Она все время что-то хочет. – Вот я уеду, ты к ней вернешься, – сказала Тамара. Она понимала: от «Юр» не уходят. – Я никогда к ней не вернусь. И ты никуда не уедешь. Мы будем жить хорошо. Так, как задумал тот, кто все задумал. У нас получится. Я знаю. Поверь мне. Просто поверь, и все. Он опустился рядом. Обнял. – Ты опять опоздал на работу, – напомнила Тамара. – Я никуда не пойду. И ты никуда не ходи. – И я никуда не пойду. – Будем весь день вместе. – А тебе не попадет? – Не попадет, – успокоил Юра. – У меня есть отгулы. Я кровь сдавал. – Зачем? – Чтоб были отгулы. – Но откуда ты знал, что встретишь меня? – Я не знал, но я ждал… А когда честно ждешь, все получается. – Ничего подобного. Моя подруга Нелка честно ждала и даже боролась. Наконец заполучила, а он взял и умер. – Значит, не теми средствами боролась. Рождала духовных монстров. Они потом собрались и ей наподдали… – Они ему наподдали, – уточнила Тамара. – Вот и солдат твой не теми средствами боролся: врал, унижался и в конце концов преступил. Наплодил вокруг себя монстров и монстрят. Они его окружили и затолкали в тюрьму. – Перестань сдавать кровь, – попросила Тамара. – Ты и так светишься. Она обняла его, закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало. И они полетели, как на картине Шагала, когда двое летят над домами и крышами, над Петьками и судьями. Над делами и судьбами. Только он. Только она. Тамара была – как Ева, вкусившая яблоко. Скоро должен кто-то явиться и выгнать ее из рая. Поезд уходил, набирая скорость. Тамара высунулась до середины, держась за поручень. Того гляди выпадет. Он бежал за поездом. Как в кино. Или в кино иногда бывает, как в жизни. Вот тебе и командировка по письму. Вот тебе и «радость солдата» – все в одну корзину: и горе Петька, и ее «нечаянная радость в дальней дороге». И Москва впереди. За эти два дня она успела забыть, что у нее есть дом, муж, мотота. Сейчас все это надвигалось со скоростью сто километров в час. А она еще в раю. А впереди – ад. Как совместить эти два помещения и этих двух Тамар? |