Онлайн книга «Совсем другая тень»
…Самое главное, я ведь действительно не знал, что везу двух убийц. Да, я видел, что Юра и Женя темнят. Но мало ли по какой причине могут темнить люди. Во время поездки я был уверен: это всего лишь какая-то махинация с грузом, не более. Теперь-то понимаю: у них все было рассчитано. Все до последнего движения. Но понял я это только сейчас, задним числом. Зато я спас Сашку. Спас… Поневоле начал размышлять о Сашке. Видно, он здорово влип с этим Вадимом Павловичем. Поэтому с самого начала не хотел меня подставлять. И все для этого делал. И добился своего. Рахманов наверняка допросит этого сторожа из «Рыболова Сенежья», но тот подтвердит, что с девятого по двенадцатое июля я в самом деле был на Сенеже. Так что со мной все в порядке. У меня – алиби. Железное, неопровержимое алиби. Сашке я могу сказать за это только спасибо. Неожиданно пришло в голову: ведь надеясь на свое алиби, я повторяю старую ошибку – пытаюсь плыть по течению. Причем делаю это лишь по одной причине: так легче. В июле, когда Сашка попросил кого-то куда-то подвезти, я даже не попытался выяснить, что это могут быть за люди, что это вообще за предприятие. А потом, когда по просьбе Юры и Жени начал на своей шестерке преследовать трейлер? Я даже не задумался, что происходит! Я слушал, что они мне говорили, делал, что они мне говорили. Как последний лопух. Опять всего-навсего плыл по течению. Плыл, потому что так было легче. Разумеется, Сашка мой друг. И все же мне никогда не нравилась его привычка чрезмерно темнить, все скрывать от меня. Даже то, что очевидно. Но я ни разу ему ничего об этом не сказал! Я не только не сказал, даже не пытался понять, что стоит за этим умолчанием, за теми фактами, которые были на виду! Но мог ли я что-нибудь понять раньше? А теперь? Что я теперь могу понять из того, что знаю? Немногое. Могу предположить, что Юра и Женя арестованы или будут вот-вот арестованы. А вот арестован ли Вадим Павлович, неясно. Скорее всего на свободе, но его активно ищут. Почему Рахманов сказал, что Вадим Павлович может входить в окружение Веры? Что-то совсем уж непонятное. Ведь если Вера знает Вадима Павловича, значит, она может быть связана с Юрой и Женей? С двумя убийцами? Но так можно договориться до того, что Вера – самая обычная уголовница. Разве похоже это на Веру? Но если исходить из вопроса Рахманова, так оно и есть. Ну и история! Стоит попасть к следователю, как тебя уже начинают подозревать в самых немыслимых вещах. Хотя откуда у Веры такие деньги? Пятнадцать тысяч отдала, даже не моргнув. А с другой стороны, у нее так много антиквариата, картин. Все это со временем дорожает. Она может продавать что-то. Нет, во всем этом мне не разобраться, подумал я. Только с помощью Сашки. И то если не будет темнить. Надо поговорить с ним всерьез. Начистоту. Чтобы не осталось никаких недоразумений. Выпив четвертую чашку кофе, я расплатился и вышел из кафе. К «Форуму» подъехал без четверти шесть. Без пяти в зеркале возник радиатор девятки. Выйдя из своей машины, Сашка обошел мой багажник, сел рядом. Посмотрел испытующе: – Серега, ну как? Я промолчал. – Плохо? Или терпимо? – Смотря что считать терпимым. Мне многое неясно. И я хотел бы кое-что выяснить. Хотя, Сань, я понимаю, как тебе сейчас тяжело. – Выяснить что? – Ну насчет всей этой истории. – Какой? – Ну, с Вадимом Павловичем. Юрой, Женей. И… остальными. Довольно долго Сашка сидел, глядя на улицу. Потом вздохнул: – Ты говоришь так, будто я пытаюсь что-то скрыть. Я ведь как раз и хочу выяснить все. Вместе с тобой. – Что-то я этого не заметил. Во всяком случае, раньше. Сашка поправил волосы. Сказал, явно сдерживаясь: – А где ты был сам раньше? В Дагомысе? На Рижском взморье? Вспомни: хоть раз ты пытался завести об этом разговор? Как ты выражаешься, «раньше». Хоть раз поинтересовался, что происходит? Сашка был абсолютно прав: до сегодняшнего дня вся эта история меня не интересовала. Ответить мне было нечего. Я лишь посмотрел на него и промолчал. А он вдруг резко повернулся ко мне, сказал: – А вот если бы ты поинтересовался, я мог бы кое-что сообщить! – Что? – Например, то, что Вадим Павлович не оставил меня в покое. И вряд ли оставит. – Серьезно? – Серьезно. Он мне в эти месяцы несколько раз звонил. И кстати, сегодня. Я молчал, подавленный этой вестью. Сашка откинулся на сиденье: – Ладно. Будем исходить из твоего разговора со следователем. Долго он тебя терзал? – Не очень. Чуть больше часа. – Что хоть из себя представляет этот следователь? – В каком смысле? – Ну, какой он из себя внешне? Как держится? – Такой круглолицый, добродушный. А держится вежливо, спокойно. Вопросы задает тихим голосом. – Понятно. Таких как раз и надо бояться. Как его зовут? – Фамилия Рахманов. Зовут Андрей Викторович. – Как они на тебя вышли? – Из-за контрамарки. – Из-за какой контрамарки? – Из-за обычной контрамарки. Выслушав мой рассказ, Сашка посидел в задумчивости. Печально сказал: – Надо же. Я допускал, что ты засветишься из-за номеров. Но не из-за этого! – Какая разница, из-за чего я засветился? – Контрамарка потянет за собой Алену. Ладно, давай дальше. – Дальше следователь спросил, где я был девятого июля и что делал в тот день. Я сказал, что с девятого июля был на Сенеже. Без машины. Поехал туда на этюды. Расположился около базы «Рыболов Сенежья». И пробыл до понедельника двенадцатого. – О Вере он не спрашивал? – Мне самому пришлось о ней сказать. Следователь поинтересовался, где я был восьмого июля. Я сказал – в Москве. Он потребовал подтверждения. Ну и пришлось сказать, что в тот день я отвозил свою картину одной знакомой, которая собиралась ее купить. – И ты ему все рассказал? – Все. Мы же договорились: скрывать ничего не нужно. Кроме того, что было девятого. – Ну и как он прореагировал, узнав, что ты получил пятнадцать штук? – Без особых эмоций. Чуть удивился. Но не больше. – Что было дальше? – Дальше он показал мне фото Юры и Жени и спросил, знаю ли я их. Я ответил, что не знаю. Потом спросил о Вадиме Павловиче. – Все-таки спросил… – Да. Даже подробно описал его внешность. И почему-то сказал при этом: «Это имя-отчество вы могли слышать среди окружения Новлянской». Сашка даже присвистнул и опять резко развернулся ко мне: |