Онлайн книга «Крот. Сага о криминале. В 3 томах. Том 2»
|
В кресле развалился мужчина средних лет с полноватым розовощеким лицом. Он внимательно посмотрел на вошедшего. – Садись, в ногах правды нет, – сказал он. – Я и так сижу, – огрызнулся Сабур, – без суда и следствия. – Ты на стул садись. Тот сел, посмотрел на начальника: – Как устроился? Не тесно? – В тесноте да не в обиде. Не впервой. – Все-таки не мальчик. После такой жизни, квартиры с видом на Кремль и вдруг – в камере со всяким сбродом. Не обидно? – Ты что, начальник, перевоспитывать меня собрался? – Тебя черта с два перевоспитаешь, – засмеялся начальник. – Интересный ты человек, Сабур. Поэтому и позвал. Мне интересно знакомиться с интересными людьми. – Их тут много, начальник. Жизни не хватит, чтоб со всеми перезнакомиться. Хобби такое, что ли? – Скорее, сочувствие. Таким людям… интересным… я всегда готов облегчить жизнь. – На волю выпустишь, что ли? – усмехнулся Сабур. – На волю – не знаю. А вот отдельную камеру могу. – Одиночку, что ли? – испугался тот. – За что, начальник? Начальник рассмеялся. – Ты не понял меня. Отдельную – это отдельно от всех. Можешь оборудовать как захочешь. Телевизор, сортир, койку, жрачку – выпить, закусить. Но все это за твой счет. Согласен? – И девку! – добавил Сабур. – Можно и девку. Только это будет дорого стоить. – Я человек не бедный. Петр Петрович Грязнов сидел в своем просторном кабинете за широким столом и вовсю распекал подчиненных. – …Я не буду спрашивать с них, с этих сопляков! А вот с вас семь шкур спущу! Все начинается с малого! Сегодня, видите ли, он решил просто так… мордобоем проучить непослушного, или какого-нибудь черножопого, а завтра что? Завтра и завалить можно? С этого все начинается! С вашего попустительства! Никакого беспредела, никакого самоуправства, никакого бардака! Только слаженные и ответственные действия! Наши парни – не сброд и не скины, как их называют некоторые газетчики-космополиты! Они – цвет, будущее русской нации! И вы, как старшие товарищи, должны это понимать и воспитывать молодежь! А к тебе, Дмитрий Иванович, особый счет! – повернулся он к седовласому человеку. – Мы же с тобой огонь и воду прошли! Какая была дисциплина?! Куда ты смотришь? Или пора на отдых? Так и скажи – уважу! – Петр Петрович, – попытался возразить Дмитрий Иванович, – они, эти молодые, совсем из другого теста. У них беспредел в башках с самого рождения. С пеленок, можно сказать! – Ничего не хочу знать! – заорал Грязнов. – Еще раз услышу, выгоню! У нас должны быть чистые руки и благородные сердца! Все! Все свободны! Находившиеся в кабинете встали, молча стали покидать кабинет. В дверь просунулась голова секретарши. – Петр Петрович, к вам сын. Тот нахмурился, буркнул: – Пусть заходит. Секретарша исчезла, а вместо нее в дверях возник Грэг – долговязый парень лет двадцати с длинными волосами, с редкой бороденкой. – Привет, батя, – произнес он и сходу рухнул в мягкое кресло. – Сколько раз тебе говорил, не смей называть меня батей! – психанул Грязнов. – Хорошо, – тут же согласился сын. – Привет, отец. – Зачем сюда явился? Думаешь, приятно моим подчиненным на тебя такого смотреть? – Ой, батя, мне болт на них… – Я сказал – прекрати так меня называть! – Извини, сорвалось. Некоторое время отец и сын смотрели друг на друга, затем Грязнов спросил: – Что, опять денег пришел просить? Пора уже самому зарабатывать. Чего молчишь? Ты на могилу матери хоть раз сходил? Я догадываюсь, чем ты занимаешься… – Открыл ящик стола, вынул оттуда, шприц. – Что это такое? Сын пожал плечами: – Ну шприц. Как будто ты не знаешь. – Хорошо, что мать не дожила до этого. Вот бы обрадовалась. – Да это приятель оставил. Ну честное слово. Как ты мог подумать? – Хороши у тебя приятели. Почему забросил музыку? Где твоя гитара? Ты же таскался с ней постоянно! Может уже загнал? – Ты что, отец! Это ж твой подарок. Я занимаюсь. Каждый вечер. По несколько часов. – В группе? – Ну. – В какой группе? Название! Сын молчал, с усмешкой глядя на отца. – Чего молчишь? Мне все доложили. Ни в какой группе ты не играешь, а проводишь время в обществе лохматого отребья. С этой вонючей попсой… И не дай бог, если ты уже и этим стал заниматься, – Петр Петрович угрожающе поднял шприц, – не посмотрю, что ты мой сын. Ты меня знаешь, – Грязнов спрятал шприц в стол, вынул оттуда пачку крупных купюр. – Сколько тебе? – Сколько не жалко. – Не жалко… Если на дело, мне для тебя ничего не жалко. И ты это знаешь. Сын… Единственный сын! – Это на дело. Честное слово, бат… прости, папа. Отец отшелестел несколько купюр, протянул сыну. Тот не стал пересчитывать, сунул в карман, поднялся. – На могилу я схожу. Вот куплю цветы, и к маме. Обещаю. – А делом когда займешься? – Скоро, отец, скоро. – Он обнял Грязнова, чмокнул в щеку и покинул кабинет. Тот тяжко вздохнул и опустился в кресло. Маргеладзе дремал в своем кабинете, забросив ноги на кожаное кресло. Он очнулся от стука в дверь. Возмущенно вгляделся, увидел вошедшего молодого кареглазого кавказца. – Шалва, дорогой! Прилетел, наконец! Заждался, – Маргеладзе поднялся, широко раскинув руки, пошел навстречу гостю. – Сколько же лет я тебя не видел?! Шалва улыбался. – Пять лет, батоно Вахтанг. – Да, пять лет, пять лет. Встретил бы на улице – никогда не узнал. Красавец. Джигит! Они обнялись, расцеловались. – Я бы вас, дядя, сразу узнал. Вы ничуть не изменились. Виски только… – Что, поседели? – засмеялся тот. – Не стесняйся, говори! Седина мужчину красит. В нашем роду все быстро седеют. – Да, дядя, у меня тоже серебро в голове проскакивает, – пожаловался Шалва. – Дорогой племянник, – нахмурился Вахтанг, – хочу попросить тебя вот о чем. Да, для тебя я дядя. Но только по-родственному. Во всех других случаях… когда мы при посторонних… особенно при девушках… я – Вахтанг. Просто Вахтанг! Я не так стар, чтобы меня молодой парень называл дядей. Ты – Шалва. Я – Вахтанг! Понял? – Понял, дя… Прости, Вахтанг. – Вот за это и выпьем. И еще – за встречу, – Маргеладзе повернулся к Важе, который бесшумно вошел следом. – Налей нам, Важа, грузинского. Вспомним родину, родных, друзей… |