Онлайн книга «И прольется кровь»
Я немного помедлил перед тем, как пожать его руку. – Значит, это и есть Транстейнен, – сказал я. – Это руины храма? – Транстейнен? – Корнелиус отрицательно покачал головой. – Его сюда бросил Бейве Вуолаб [6] . – Вот как? Кто это? – Очень сильный саам. Может быть, полубог. Нет, четверть! Четвертьбог. – Хм. А зачем четвертьбогам бросать сюда камни? – А зачем вообще бросают тяжелые камни? Конечно, чтобы проявить себя! – Он рассмеялся. – Почему ты не пришел раньше, Ульф? Праздник скоро закончится. – Я не туда пошел, я подумал, что свадьба будет в церкви. – У суеверных? – Он вынул из кармана фляжку. – Маттис венчает пары лучше любого малокровного лютеранина! – Неужели? И во имя каких богов он это делает? Сощурившись, я посмотрел в сторону костра и длинного стола. Девушка в зеленом платье перестала танцевать и с любопытством поглядывала на меня. Даже с такого расстояния я видел, какое у нее стройное тело. – Богов? Никаких богов, он венчает их во имя норвежского государства. – У него есть для этого полномочия? – Да-да. Он один из троих человек в деревне, у кого есть полномочия. – Корнелиус поднял вверх ладонь с согнутыми пальцами и начал их разгибать по одному. – Священник, судебный уполномоченный и капитан корабля. – Ух ты. Значит, Маттис еще и капитан корабля? – Маттис? – Корнелиус рассмеялся и сделал глоток из фляжки. – Он что, похож на прибрежного саама? Ты не видел, как он ходит? Нет, капитан – это Элиассен-старший, и он может женить людей на своих лодках, а туда никогда не ступала нога ни одной женщины. Да-да. – Почему ты спрашиваешь, видел ли я, как ходит Маттис? – Только у саамов-кочевников бывают такие кривые ноги, а у прибрежных саамов – нет. – Вот как? – Все дело в рыбе. – Он протянул мне фляжку. – Рыбу на равнинах вдали от моря не едят. И йода не получают. Вот ноги и становятся мягкими. – Он развел колени, чтобы продемонстрировать, что получается. – А ты… – А я ненастоящий саам. Мой отец из Бергена, только никому не рассказывай. Особенно моей маме. Он загоготал, и мне ничего не оставалось, кроме как рассмеяться вместе с ним. Напиток на вкус был еще хуже, чем тот, что я получил от Маттиса. – Так кто же тогда Маттис? Священник? – Почти, – кивнул Корнелиус. – Он уехал в Осло, чтобы изучать теологию. А потом перестал верить и тогда перешел на юридический. Три года проработал судебным уполномоченным в Тромсё. Да-да. – Только не обижайся, Корнелиус, но если я не ошибаюсь, то наверняка восемьдесят процентов того, что ты мне сейчас наболтал, – ложь и выдумки. Он сделал удивленное лицо: – Нет, черт побери. Сначала Маттис утратил веру в Бога. Потом утратил веру в правовое государство. И сейчас он думает только о проценте алкоголя, по его словам. Корнелиус громко рассмеялся и с такой силой хлопнул меня по спине, что проглоченный напиток чуть не выскочил наружу. И я бы, честно говоря, не возражал. – Что это за дьявольское зелье? – спросил я, возвращая ему фляжку. – Райкас, забродившее оленье молоко. – Он горестно покачал головой. – Но нынешней молодежи подавай только прохладительные напитки и колу. Снегоходы и булочки с сосисками. Спиртное, волокуши и оленина – скоро ничего этого не будет, и мы дойдем до ручки. Да-да. Он сделал глоток из фляжки, чтобы утешиться, а потом закрыл ее пробкой. – Привет-привет, вот и Анита. Я увидел девушку в зеленом платье, которая как бы ненароком игриво направилась в нашу сторону, и машинально расправил плечи. – Так-так, Ульф, – тихо сказал Корнелиус. – Разреши ей погадать тебе, но не больше. – Погадать? – Она ясновидящая. Настоящий шаман. Но ты не хочешь того, чего хочет она. – И это?.. – Ты и отсюда прекрасно видишь. – Хм. А почему бы и нет? Она замужем? Помолвлена? – Нет, но ты не хочешь того, что у нее есть. – Вот как? – Того, что есть, и того, что она разносит. Я медленно кивал. Он положил руку мне на плечо: – Но наслаждайся, Корнелиус болтать не будет. Он повернулся к девушке: – Привет, Анита! – Пока, Корнелиус. Он рассмеялся и ушел. Девушка остановилась передо мной и улыбнулась, не разжимая губ. После танцев она была вспотевшей и запыхавшейся. На лбу у нее проступали два ярких красных прыща, зрачки были величиной с булавочную головку, а дикость во взгляде говорила собственным ясным языком. Наркотик, возможно спид. – Привет, – сказал я. Она не ответила, только окинула меня взглядом с головы до ног. Я переступил с ноги на ногу. – Хочешь меня? – спросила она. Я покачал головой. – Почему нет? Я пожал плечами. – Ты кажешься здоровым мужчиной. Что не так? – Насколько я понимаю, ты умеешь, э-э, читать людей. Она засмеялась: – Тебе Корнелиус сказал? Ну да, Анита умеет читать, да. И она прочитала, что пару секунд назад желание у тебя было. Что случилось? Ты испугался? – Дело не в тебе, а во мне, у меня подозрение на сифилис. Когда она рассмеялась, я понял, почему она улыбалась, не разжимая губ. – У меня есть резинка. – На самом деле у меня больше чем подозрение. У меня член отвалился. Она подошла на шаг ближе и сунула ладонь мне между ног. – На ощупь не скажешь. Пошли, я живу за церковью. Я отрицательно покачал головой и схватил ее за запястье. – Чертовы южане, – фыркнула она и вырвала руку из моей. – Что такого в том, чтобы немного потрахаться? Мы скоро умрем, разве вы этого не знаете? – Да, до меня доходили слухи, – сказал я, оглядываясь в поиске предлога для отступления. – Ты мне не веришь, – произнесла она. – Посмотри на меня. Посмотри на меня, я сказала! Я посмотрел на нее. Она улыбнулась: – О да, Анита все увидела правильно. У тебя в глазах смерть. Не отворачивайся! Анита видит, что ты застрелишь зеркальное отражение. Да, застрелишь зеркальное отражение. В моей голове раздался тихий предупредительный звоночек. |