Онлайн книга «Женский день»
|
– Не гоните меня, девчонки, – жалобно всхлипнула Тобольчина, – пожалуйста, не гоните! У вас тут… так хорошо! – Ладно, живи! – хмуро сказала Аля. – А там посмотрим. На твое поведение! Марина поспешно кивнула. – А этого твоего, – добавила Аля, – Лукьянова, в смысле, порвем! Да, девчонки? Все дружно и громко вздохнули. – Верите в высшую справедливость? – удивилась хозяйка. – Ну вы и дуры! – Бог всем судья, – запинаясь, ответила Ника, – я… в это верю! – И я, – неуверенно поддержала ее Женя, – я тоже… верю. Да и какие из нас народные мстители? Смешно, право слово! Ни сил, ни запала. У меня, например. Мне бы со всеми своими… разобраться. Особенно с Маруськой. Вот что главное. Женя снова расстроилась, махнула рукой, отвернулась и отошла к окну. И все окончательно разнюнились. Каждая думала о своем. Точнее, о себе. И о том, что будет дальше. А с этим было совсем не понятно. И от этого еще страшней и тревожней. Всем четверым, кстати. Без исключения! – Девочки, – решительно сказала Ольшанская, – а ведь праздник еще не кончился! Давайте расслабимся. И по чуть-чуть! И, кстати, телефон никто не включил? – И опять есть охота! – подхватила Женя. – У меня так всегда – в смысле, на стрессе. Просто метать начинаю как… как свин, ну, ей-богу! Аля распахнула холодильник. – Пусто, девчонки. В смысле, что ничего быстрого и ничего готового. Курицу мы смолотили. Мяса полно, но все заморожено. А может, пиццу закажем? Ну, как тины? Пиццу привезли через сорок минут. Дружно уселись прямо на ковер, затопили камин, и начался пир. Ели руками, запивая пивом, перемазались как малые дети. Что-то рассказывали смешное, и все дружно подхватывали и покатывались. Потом разлеглись на ковре – Ника свернулась калачиком и уснула, Аля раскинула руки и стала читать монолог Джульетты. Да так прикольно и смешно, что все снова развеселились. Марина травила свежие анекдоты, запас их казался неисчерпаем. Женя сказала, что от смеха уже болит живот и что они все дуры набитые. И опять всем стало смешно. Почему-то смешно… – Смех истеричек, – заключила Аля, громко зевнула, послала всех к черту и тут же уснула. Женя стянула с дивана плед, укуталась, пробормотала: «Спокойной всем ночи» и тоже уснула. Марина оглядела честную компанию, подвинулась ближе к камину, протянула руки к огню и подумала, что так спокойна и счастлива давно не была. Очень давно. Целую вечность. И вскоре тоже уснула. «Праздник закончился, – подумала она перед тем, как заснуть, – а что будет завтра?» * * * Проснулись от разрывающегося мобильного. – Чей? – недовольно спросила Аля, поднимаясь с ковра. Все переглянулись, и Женя смущенно сказала: – Это мой, девочки! Она схватила трубку и закричала: – Да, Дашенька! Да не кричи, все нормально. Я… тут… в гостях. Да, потом объясню. Недалеко, нет. Рядом. Почти… За городом. Да близко, не кричи! Я знаю, что волновались. Ну, простите меня, пожалуйста. На такси? Вместе с Маруськой? Диктую адрес… Она быстро назвала адрес, нажала на отбой и растерянно оглядела подруг. – Ну… простите меня! Вы же все понимаете, девочки. Это же дети! Девочки шумно вздохнули. Аля встала, одернула майку, пригладила волосы, посмотрела на Женю, снова вздохнула и, наконец, сказала: – Подъем, Братья Гримм. Собирайся. Беги, умывайся. Женя нервно прошлась по комнате и тихо и растерянно спросила: – Что же теперь будет? А, девочки? «Девочки» хлопали глазами и так же дружно молчали. Женя наспех умылась, расчесала волосы, мельком посмотрела на себя в зеркало, недовольно и разочаровано скривилась и бросилась на крыльцо. Калитка была открыта, и во двор, уже минут через сорок, входили непрошеные гости. Дашка, дочь. И Маруська. Тоже дочь. Старшая. Они остановились и уставились на Женю. Первая к ней шагнула Маруська. – Мам! Ну ты, мам, даешь! Мы же все… чуть не рехнулись! – И правда, мам! – обиженно подхватила Дашка. – Ну ты, мама… совсем! Женя кивнула. На крыльцо вышла Аля и протянула ей куртку и сумку. Женя заглянула в комнату. – Ну, я… пошла, девочки? Все закивали. Женя махнула рукой и вышла в прихожую. – До встречи! – крикнула она. – Надеюсь, до скорой! – Так, одну сбыли, – сказала Аля, – пристроили, значит. Кто следующий? Она посмотрела на Нику. – Мужу звони. Рехнулся, наверное. Ника закивала, схватила выключенный телефон и набрала номер. – Вадик! Я? Здесь. Да у подруги. Нет, ты не знаешь. Потом объясню. А ты? Где? Она растерянно посмотрела на подруг. – Он тоже… хочет приехать. Аль, подскажи, пожалуйста, адрес. А то я забыла. – Разумеется, – кивнула Аля, – и двигай вперед. Жди на въезде. А то… я не любитель кровавых разборок. Ника послушно вскочила и побежала в прихожую. Оттуда крикнула: – Ну, я пошла? – С богом! – отозвались хором Марина и Аля. Хлопнула дверь. – Ну, – сказала Марина, – я тоже… Поеду. – Валяй! – откликнулась Аля, выгребая золу из камина. Марина кивнула и вышла из комнаты. Аля села в кресло, вытянув ноги, и прикрыла глаза. «Устала, – подумала она, – я очень устала. Праздник был прекрасен, и все же… Я очень устала. Хочется в душ и в кровать. Укрыться одеялом, с головой укрыться и ни о чем не думать. Совсем ни о чем? Такое возможно?» Она слышала, как хлопнула сначала входная дверь, а потом и калитка. Все! Все ушли, все уехали. Она одна. Снова одна. Совсем… Кончился праздник. * * * В машине ехали молча. Женя сзади, с девчонками. Обе положили ей головы на плечи, взяли ее за руки и счастливо вздохнули. Женя закрыла глаза и подумала, что давно – очень давно! – ей не было так хорошо и так восхитительно, просто сказочно спокойно. Отступила давнишняя, давящая, свербящая, словно зубная, нудная душевная боль, когда она чувствовала себя совсем одинокой. Совсем никому не нужной. Дети выросли, у Никиты свой мир. Мир, куда ей ходу нет. А у мамы своя жизнь, где ей тоже нет места. Она всегда удивлялась – как человек может себя ощущать совсем, просто тотально одиноким, имея такую большую семью? Оказалось, что может. И еще как может! Вот тогда-то все и обесценивается, девальвируется – вся твоя жизнь, все жалкие потуги и невообразимые усилия. Что-нибудь изменить. Что-нибудь переделать – решительно, кардинально, резко. |