Книга Дозоры. От Ночного до Шестого, страница 231 – Сергей Лукьяненко, Владимир Васильев

– Этот оборотень, – ненароком путая все наши термины, сказал Тимур Борисович, – очень помог мне в одном деле. Я влип в скверную историю… совершенно случайно. Если бы мне кое-что не сказали – я бы сейчас лежал не здесь.

– То есть – вам помогли? – уточнил я.

– Еще как помогли, – кивнул Тимур Борисович. – Разумеется, я заинтересовался. Как-то у нас пошел разговор… по душам. И старый Ташкент вспомнили, и о старых фильмах поболтали… Потом этот самый ненастоящий Стриженов мне рассказал про Иных. Сказал, что он мой родственник. И потому с удовольствием сделает для меня все, что угодно. Просто так, без всяких ответных любезностей.

– Ну? – подбодрил я его.

– Я же не идиот. – Тимур Борисович пожал плечами. – У золотых рыбок надо просить не три желания, а всемогущество. Или на худой конец бассейн с золотыми рыбками. Я попросил сделать меня таким же Иным. Этот самый «Стриженов» стал темнить, вертеться будто на сковородке. Мол, нельзя это. Но я же чувствовал – врет. Можно! Ну и попросил постараться и все-таки сделать меня Иным…

Он не врал. Ни единым словом. Только чуть-чуть недоговаривал.

– Вас нельзя сделать Иным, – объяснил я. – Вы обычный человек. Извините, но Иным вам не стать.

Тимур Борисович снова фыркнул.

– Это… ну, если угодно – это в генах, – объяснил я. – Тимур Борисович, а вы понимали, что по какой-то причине ваш собеседник попал в ловушку? Что он неверно сформулировал свою фразу, а в итоге вынужден выполнить для вас невыполнимое?

Вот тут мой самоуверенный собеседник промолчал.

– Понимали, – сказал я. – Вижу, что понимали. И все-таки требовали?

– Я же говорю – можно это сделать! – повысил голос Тимур Борисович. – Чувствую я это! Я не хуже вас чувствую, когда врут! А угрожать я не угрожал, только просил!

– Скорее всего к вам приходил ваш отец, – сказал я. – Понимаете?

Тимур Борисович оцепенел в своей бурлящей джакузи.

– Он и впрямь хотел бы вам помочь, – сказал я. – Но не может. А ваше требование его в буквальном смысле убивает. Понимаете?

Тимур Борисович покачал головой.

– Он дал слишком расплывчатое обещание, – сказал я. – Вы поймали его на слове. Если он не выполнит данное слово – то он умрет. Понимаете?

– Это у вас такие правила?

– Это приложение к Силе, – хмыкнул я. – Ну, для Светлых.

– Где он был раньше, папаша… – с неподдельно тоскливой интонацией сказал Тимур Борисович. – Он же небось до сих пор молодой? Что ж он пришел, когда у меня свои внуки переженились?

– Поверьте, он не мог, – ответил я. – И скорее всего просто о вас не знал. Так случилось. Но сейчас вы его убиваете. Родного отца.

Тимур Борисович молчал.

А я торжествовал. Потому что не был этот распростертый в джакузи бизнесмен совсем уж законченным мерзавцем. И слово «отец» для него, выросшего на Востоке, значило многое.

Несмотря ни на что.

– Передайте, что я снимаю свою… просьбу… – пробормотал Тимур Борисович. – Не хочет… ну и черт с ним… Мог бы просто прийти, честно все сказать. Нечего было сотрудников посылать.

– Уверены, что я его сотрудник? – полюбопытствовал я.

– Уверен. Кто он такой, мой папаша, не знаю. Но только в ваших Дозорах – не последняя сошка.

У меня получилось! Я снял нависший над Гесером дамоклов меч!

Не потому ли он направил меня в «Ассоль»? Понимал, что я сумею?

– Тимур Борисович, еще одна просьба, – продолжил я ковать горячее железо. – Вам надо на время исчезнуть из города. Некоторые обстоятельства стали известны… по вашему следу идут и другие Иные. В том числе и Темные. Неприятности будут и у вас, и у… у вашего отца.

Тимур Борисович рывком сел в ванне. Спросил:

– А еще чего прикажете сделать?

– Я могу приказать, – объяснил я. – Так же легко, как вашей охране. И вы без штанов помчитесь в аэропорт. Но я вас прошу, Тимур Борисович. Вы уже совершили добрый поступок, согласившись снять свое требование. Сделайте следующий шаг. Прошу вас.

– Вы понимаете, какое мнение складывается о бизнесмене, который внезапно исчезает неведомо куда?

– Догадываюсь.

Тимур Борисович крякнул и как-то сразу весь постарел. Мне стало стыдно. Но я ждал.

– Я хотел бы поговорить… с ним.

– Думаю, это получится, – легко согласился я. – Но вначале вам надо исчезнуть.

– Отвернитесь, – буркнул Тимур Борисович.

Я послушно отвернулся. Почему-то я верил, что не получу по затылку тяжелой никелированной мыльницей.

И это ничем не обоснованное доверие меня спасло.

Потому что я глянул на стену сквозь сумрак – убедиться, что охрана мирно спит у входа. И увидел быструю тень – слишком быструю для человека.

К тому же тень шла сквозь стены. Не обычными шагами Иного, а скользящей походкой вампира.

Когда Костя вошел в ванную комнату, я уже успел придать лицу выражение спокойное и насмешливое. Как и подобает Светлому дозорному, опередившему Темного.

– Ты, – сказал Костя. В сумраке от его тела шел легкий пар. Вампиры вообще по-другому выглядят в сумеречном мире, но в Косте осталось очень много от человека. Удивительно для Высшего вампира.

– Конечно, – сказал я. Звуки будто вязли в мокрой вате. – Почему ты сюда пришел?

Костя заколебался, но ответил честно:

– Я почувствовал, что ты используешь Силу. Значит – нашел что-то… Кого-то.

Он перевел взгляд на Тимура Борисовича. Спросил:

– Это и есть шантажист?

Врать теперь смысла не имело. И прятать бизнесмена – тоже.

– Шантажист, – сказал я. – Я заставил его отказаться от требований.

– Как?

– Наврал, что превращение в Иного ему неосторожно пообещал его родной отец. И теперь тому грозят серьезные неприятности… так что он устыдился и взял свои обещания назад.

Костя нахмурился.

– Собираюсь вообще услать его подальше от греха, – вдохновенно врал я. – Пусть поселится где-нибудь в Доминиканской Республике.

– Это только половина расследования, – хмуро сказал Костя. – Мне кажется, что вы, Светлые, укрываете своего.

– Мы или я?

– Ты. Найти человека – не самое главное. Нам нужен тот, кто проговорился. Кто обещал ему инициацию.

– Да ничего он не знает! – возмутился я. – Проверил я память, все чисто. Предатель приходил в образе киноактера прошлого века. И никаких следов не оставил.

– Посмотрим, – решил Костя. – Пусть натянет штаны, и я его заберу.

Вот это уже было наглостью!