Онлайн книга «Дозоры. От Ночного до Шестого»
|
Я растерялся. Даже не обиделся – а растерялся. Спросить Иного, не попал ли он под чье-то внушение, – довольно серьезное дело. Словно… ну, словно для одного человека поинтересоваться успешностью интимной жизни другого. Между близкими друзьями, конечно, подобный вопрос возможен. Но между начальником и подчиненным… да еще и в присутствии других сотрудников… Нет, ну если неопытный Иной совершает какой-то неадекватный поступок… тут вопрос «Ты своей головой думал?» уместен. Но и то как риторический. А уж обратиться с таким вопросом к Высшему Иному… – Борис Игнатьевич, – сказал я, с ожесточением сдирая с себя все слои ментальной защиты. – Наверное, я чем-то дал основания вашим словам. Не пойму, правда, чем именно. На мой взгляд – да, я действовал исключительно по собственной воле. Но если вы сомневаетесь, то просканируйте меня, я не против. Конечно же, это тоже была риторическая фраза. Абсолютно. Так человек, оказавшийся под каким-нибудь нелепым подозрением – к примеру, что он, будучи в гостях, украл со стола серебряные ложечки, – предлагает проверить его карманы… – Спасибо, Антон, я воспользуюсь твоим предложением, – ответил Гесер вставая. В следующее мгновение я отключился. А потом открыл глаза. В промежутке, конечно, было какое-то время – минут пять, десять. Вот только я его не запомнил. Я лежал на диванчике, который стоит в кабинете Гесера и который все иронично называют «плацдарм для мозгового штурма». Мою голову придерживала Ольга – и она была очень, очень зла. Напротив меня сидел на стуле Гесер – и он был очень, очень смущен. Больше никого в кабинете не было. – Ну и как… тварь ли я дрожащая, или право имею? – спросил я. – Антон, я нижайше приношу свои извинения, – сказал Гесер. – Перед присутствующими он уже извинился, – добавила Ольга. – Антон, прости старого дурака. Я сел и потер виски. Голова не то чтобы болела – казалась удивительно пустой и звенела. – Кто я? Где я? Кто вы такие, я вас не знаю! – пробормотал я. – Антон, я прошу принять мои извинения… – повторил Гесер. – Шеф, с чего вы взяли, что я под влиянием? – спросил я. – Тебе не кажется странным, что, проводив гостя, ты внезапно присел выпить пива в дрянной и дорогой кафешке, хотя знал, что тебе предстоит садиться за руль? – Кажется. Но так уж тот день сложился. – А что именно в этот момент, когда ты внезапно решил задержаться в аэропорту, у тебя на глазах устроил истерику мальчик-предсказатель? – Жизнь вся состоит из совпадений, – философски сказал я. – Ну а то, что самолет благополучно долетел до Барселоны? Вот тут он меня уел. – Как – долетел? – Обычно. Шумя моторами и покачивая крыльями. Долетел, выгрузил людей и час назад вылетел обратно. Я помотал головой. – Борис Игнатьевич… Я, конечно, не предсказатель. Но уж когда прицельно начинаю проверять вероятность того или иного события… Мальчик завопил о катастрофе. Я глянул его ауру – Иной, неинициированный, в спонтанном выплеске Силы. Я начал проглядывать линии реальности – самолет падал. С вероятностью в девяносто восемь процентов. Может… ну, нет же абсолютно точных предсказаний… Выплыли те два процента? – Допустим. А как еще можешь интерпретировать произошедшее? – Провокация, – неохотно сказал я. – Мальчика накачали Силой, повесили фальшивую ауру. Прием известный, вы сами… Хм… Ну, потом мальчишка истерит, я слышу его вопли, начинаю просчитывать вероятности… допустим, они тоже искажены. – Какова цель? – спросил Гесер. – Заставить нас истратить право на вмешательство первого уровня впустую. Самолет и не думал падать, пацан интереса не представляет. А мы как идиоты выстрелили впустую. Гесер назидательно поднял палец. – Но у нас все равно не было права на вмешательство! – Было, – буркнул Гесер. – Было и есть. Но зарезервировано за мной лично. Если бы ты обратился ко мне напрямую… я бы разрешил вмешаться. – Во как… – сказал я. – Ну тогда… тогда и впрямь похоже. А что пацан? – Пророк… – неохотно сказал Гесер. – Большой силы. И на тебе никаких следов воздействия. Так что ты прав, пожалуй. – Но самолет не упал, – негромко сказала Ольга. Мы замолчали. – У пророков не бывает ошибок. Мальчик – пророк, поскольку выдавал предсказания о своей судьбе и о судьбе Высшего Иного. Но самолет не упал. Ты в события не вмешивался… – негромко произнес Гесер. И тут до меня дошло. – А вы ведь проверяли не то, под влиянием я был или нет, – сказал я. – Вы проверяли, не спас ли я самолет без разрешения. – И это тоже. – Гесер даже не смутился. – Но озвучивать такую причину при коллегах не хотел. – Спасибо огромное. – Я поднялся и пошел к двери. Гесер дождался, пока я открою дверь, и только после этого сказал: – Должен сказать, Антон, я очень рад за тебя. Рад и горд. – Чему же именно? – Тому, что ты не стал вмешиваться без разрешения. И даже не придумывал никаких человеческих глупостей вроде телефонных звонков о бомбе в самолете… Я вышел и закрыл за собой дверь. Мне хотелось заорать или стукнуть кулаком по стене. Но я держался. Я был невозмутим и холоден. Я ведь действительно не придумывал «никаких человеческих глупостей»! Мне это даже в голову не пришло. Я убедился, что у нас нет законной возможности спасти двести человек, – и спасал одного Иного и его мать. Уроки пошли мне на пользу. Я вел себя как правильный Высший Иной. И от этого на душе было мерзко. – Антон! Обернувшись, я увидел поспешно догонявшего меня Семена. Выглядел тот слегка смущенным, как старый друг, ставший невольным свидетелем неловкой и некрасивой сцены. Но мы были дружны достаточно долго и крепко, чтобы Семену не пришлось изображать, будто он задержался случайно. – Думал, дольше ждать придется, – пояснил Семен. – Ну учудил шеф, учудил… – Он прав… – неохотно признал я. – Ситуация и впрямь сложилась странная. – Мне поручили поговорить с мальчишкой, инициировать, обосновать родителям его занятия в нашей школе… в общем – стандартная процедура. Хочешь, поедем? – А что, уже нашли? – заинтересовался я. – Я только имена считал, дальше возиться не стал… – Конечно, нашли! Двадцать первый век на дворе, Антоха! Позвонили в наш информационный центр, задали вопрос – кто не явился на рейс такой-то в Барселону. Через минуту Толик перезвонил, выдали имена и адреса. Иннокентий Григорьевич Толков, десять с половиной лет. Живет с мамой… ну, ты же знаешь, что в неполных семьях Иные встречаются статистически чаще. |