Онлайн книга «Вечный сдвиг»
|
– Живите дружно! – Федот встал, но Пекин усадил его на место. – Видал-миндал, батя съезжать надумал, – пожаловался жене Пекин. – Побудьте, – попросила его Аня. – Мы все прекрасно уместимся. Туго перепеленатый Тимоша блаженно спал. Призыв доктора Спока не пеленать детей до Пестова пока не докатился. 46. Наземный космонавт. Светало. Помахивая чемоданчиком, Федот шел к станции. – Я иду к тебе по шпалам, моя родная альфа и омега… – Ты вошел в мое сердце квартирантом, и стал в нем полновластным хозяином, – отозвалась Маша. – Пройдут года, и будем мы неразлучны за гробом. А здесь меня унизили и придавили, как червяка. – Да полно, Маша, у тебя здесь внук родился! В привокзальной забегаловке наливался портвейном мужик в полушубке. – Наземный космонавт, – представился он Федоту. Федот вынул из чемоданчика заначку. – А закусь? – просипел наземный космонавт. Закуси у Федота не было. – На меня теперь управы во всем белом свете не сыщешь, – сообщил он, – били, колотили, об лед головой жахали. Я все этому У Тану выскажу, – цыкнул мужичонка единственным зубом. – Пусть берет под защиту ООН! Ты знаешь, кто я такой? Я – начальник станции. – А где твоя станция? – Где, где, у тебя на бороде! Билета нету – давай в тюрьму. Пущай воротила Объединенных Наций ответит мне на один вопрос: сколько орденов получил бы я, если б меня на войну пустили. Про нейтронную бомбу буду с ним говорить. Это ж страшная ужась. Людей уничтожает, а бутылки не трогает. Пить некому станет. – К У Тану едет, – послышался знакомый голос, – да никак не доедет! Это была Кланя. В белой наколке и переднике. – Стыкнулися мы с вами, Федот Федотович. – Кланя подсела к столику. – Что ж вы мою деревню на ноги поставили, Ваню Белякова под монастырь подвели? – Притягательная ты дамочка, – сказал Федот и положил руку Клане на колено. – Пьете без закуси и глупости говорите! – Кланя ушла и вернулась с солеными огурцами. – Ваня-то холодильник уставил Вере списанный, оно и всплыло. А без Вани деревню нашу заколотят. – Плесните начальнику узловой станции, – попросил наземный космонавт и подставил стакан. Федот удовлетворил его просьбу, и тот, выпив водки, захрипел с открытым ртом. – Ты, Федотушка, куда ни ступишь – везде от тебя неприятности. Вот старика угробил. Он ведь зашитый. Ему водки никак нельзя. – Я – начальник узловой станции, – прохрипел наземный космонавт и упал со стула. Федот склонился над ним, приложился ухом к вонючей рубахе. Старик не дышал. Кланю как ветром сдуло. Обшарив карманы старого засаленного пиджака, Федот нашел потрепанный паспорт. «Тимофей Васильевич Белозеров», – прочел он. – Немедленно оживить, немедленно! – Зажав нос, Федот склонился над бездыханным телом Тимофея, вдохнул воздуха в его беззубую пасть. – Дед, дедуля, – тряс его Федот в отчаянии. – Что они с тобой-то сделали… «Куда теперь с ним? – думал Федот. – Разве что в Пестовскую больницу. А что если это плохо отразится на Ане? Понервничает и потеряет молоко. Скроем, выхода нету», – решил Федот. Кланю он нашел в кухне, спящей за столом. – Чё вам надо, ну чё вам все время надо, – зевнула она. – Сами дел наделаете, а потом выручай вас… – Кланя, найди кого-нибудь, червонец дам. – Кого? – Шофера какого-нибудь местного… – Да он за домом стоит, у мусорки, – ему свой червонец и давай, – сказала Кланя и уткнулась головой в медный таз на столе. И правда, машина стояла, в ней спал шофер с выкрашенными хной усами. Федот пощекотал его под мышкой и сунул под нос червонец. – Куда ехать? – дыхнул он густым перегаром. – Мужика в больницу свезти! Он там, в забегаловке. – Ну и веди его сюда. – Не дойдет, – объяснил Федот, и шофер, матерясь, вылез из машины. – Этого, что ль? – поддел он носком ботинком Тимофееву ногу. – Я трупы не развожу, вызывай милицию. – Он живой, – сказал Федот. – Я бы таких живых стрелял, кому такая тварь нужна, мать их перемать, – махнул шофер рукой и ушел. «Станция Белореченская УКЖД», – прочел Федот в Тимофеевом паспорте. Машу там и взяли, а его, стало быть, следом. Федот встал на колени перед Тимофеем и изо всей силы надавил руками на его впалую грудную клетку. – Сойди с меня, я ничего не знаю, я – наземный космонавт, я умираю и воскресаю. Знаешь песенку? Наша жизнь хороша лишь снаружи, Но тяжелые тайны кулис, Мою душу уже не тревожат, Ты, менточек, за воздух держись. Федот сгреб Тимофея в охапку и поволок к автобусу. «Автобус на Рамешки отправляется с шестого пути», – объявил женский голос, и два мужа ныне несуществующей жены покатили в Рамешки. 47. Учитель, как слепить свинью? – Свинью? Ну, это очень просто. Кружок один скатайте, и другой, потом соедините их, и красный возьмите пластилин, расплющите его в лепешку, и выйдет пятачок. Затем две бусинки – и будут глазки, и завитушкой хвостик закрутите. Дети лепили, а Федот ходил между столиками и поправлял работы. – А вы Ленина можете слепить? – спросил беззубый мальчик. – Не знаю, не пробовал, – сказал Федот. – Возни-то сколько с ним, – вмешалась девочка с большими бантами на макушке. – Не отвлекайтесь, ребята, – приструнил их Федот, – мы же свинью лепим. – А для чего? Вы представление покажете, про трех поросят? – спросила девочка. – Вот ты больше всех говоришь и меньше всех делаешь, – пожурил ее Федот и подумал, что в учителя он не годится. 48. Чемоданчик съеден. Дойный мешок органов сидел в кафе напротив школы искусств и доедал очередного официанта. Его глаза налились кровью, а сам он позеленел и стал похож на гигантскую жабу. – Твои уже все сидят, – сообщил он Федоту, – а за мной не постоит, хоть сейчас золота в штаны наложу. Твой чемоданчик с письмами я проглотил, – гу-Петрянский громко рыгнул. – Что за гадость там хранил, меня от него изжога мучает. – Какай, гад, какай! – Федот схватил Петрянского за грудки. – Из любой дырки выплевывай мое сокровище. |