
Онлайн книга «Репетиция конца света»
Так разве слабо ей посетить инкогнито публичный дом, когда это нужно для сюжета? А вот и нет. Не слабо! *** – Вот сюда давай, в проулок, – подбородком указал Зернов направо, когда впереди замаячило здание ГУВД Приокского района. Поляков послушно повернул, потом въехал в школьный двор, уже пустой по причине позднего часа, и остановился под тополем. – Мужики... вы чего здесь? – опасливо спросил задержанный и на всякий случай прикрыл голову скованными руками. Зернов посмотрел на него с великим презрением. Этот высокий, спортивный парень был до того труслив, что просто с души воротило. С той минуты, как Зернов посулил припаять ему не только статью за распространение наркотиков, но и за сопротивление сотрудникам органов (а что? Делал попытку вырваться при задержании? Делал. Вот тебе и прямое сопротивление!), он просто-таки расползался по сиденью, как кисель. Согнулся, пряча лицо, изредка протяжно шмыгал носом. Можно было не сомневаться: если и не плачет, то с трудом сдерживает слезы. Однако главного, столь ожидаемого Зерновым, он так и не сделал, а именно: не повторил той фразы, которая уже была сказана: давайте, мол, договоримся, мужики! А почему? Неужели его так пригнула сумма, названная Зерновым? Но не может же он не понимать, что и здесь, как во всяком деле, торг уместен? А если не понимает? А если решил, что Зернов брякнул про пять тысяч баксов только для того, чтобы показать: неуместен не только торг, но и вообще какие бы то ни было разговоры на эту тему? Мол, советские люди взяток не берут? В смысле, российские милиционеры не берут? Но в это ж небось одни только малые дети верят! А задержанный – уже большой мальчик. Большой, да дурной... Надо его встряхнуть хорошенько. Зернов перегнулся назад и взял старую планшетку с бумагой. Достал из нагрудного кармана ручку, нарочно долго снимал колпачок, черкал по клочку бумаги – как бы расписывал и без того отлично пишущий стержень. Это была такая психическая атака. Артподготовка. Парень оторвал руки от лица, уставился перепуганными глазами на белый листок бумаги на коленях Зернова. – Ну что? Пора протокол писать? – спросил Зернов по-дружески. – Ты как, готов? И начал медленно, аккуратно выводить вверху листа: «Протокол задержания гражданина...» – Твоя фамилия как? – спросил чрезвычайно деловитым тоном. – Давай все по пунктам: фамилия, имя, отчество, год и место рождения, пол, образование, домашний адрес, наличие или отсутствие судимости, место работы, должность... – Почти все эти данные значились в паспорте, который они забрали у парня, но порядок есть порядок: протокол должен составляться со слов задержанного. – Поехали, ну! Поляков протяжно зевнул, уложил на руль руки, а сверху пристроил голову: знал, что это «поехали» относилось не к нему. – Фамилия – Воропаев, – механически начал парень. – Год рождения – 1969-й, восьмое августа. Пол – мужской, образование высшее, адрес... – И вдруг вскинулся, с мольбой уставился на Зернова: – Мужики... ну нету у меня пяти тысяч баксов, ну поймите, что нету! – А сколько у тебя есть? – встрепенулся Поляков, как будто это и не он только что расположился вздремнуть на рулевом колесе. Задержанный вытаращил на него глаза, потом перевел взгляд на Зернова, опять на Полякова... Кажется, до него начало доходить, кто главный в этой связке. Да. Толстый и тихий Поляков – еще не значит глупый. Это как раз наоборот – мозговой центр. А швыдкими да быстроногими бывают именно мальчики на побегушках. «Шестерки»! – Одна есть... Но не здесь, конечно, а дома. Поляков снова широко зевнул и снова уютно устроил голову на сложенных на рулевом колесе руках. Ему даже говорить ничего не надо было: систему условных знаков они с напарником отработали до мелочей. – Продолжаем писать протокол, – сухо сказал Зернов. – Воропаев, значит... А имя у тебя есть, задержанный Воропаев? – Есть, я же говорю, есть, только дома! – забормотал задержанный Воропаев, ничего не соображая. – Что я говорю! Имя... Нет, не надо имени! Ну что, мало вам одной тысячи? Хорошо, пусть будет три. Но больше я никак не раздобуду, никак! Хотите, дайте мне время, я у друзей спрошу, может, кто-нибудь займет. Поляков с подвывом зевнул. – Это не разговор, – пренебрежительно отмахнулся Зернов. – Дайте ему время! Да я тебя только выпущу, твой след сразу простынет! – Да я ж вам все про себя скажу, вы меня в любую минуту прищучить сможете. Поляков снова зевнул – погромче. – Это не разговор! – уже суровее повторил Зернов, приняв телепатический сигнал. – Никуда не отпустим. Три, говоришь... Ладно, пусть будет три. А когда? – Хоть через полчаса, – с надеждой посмотрел на него парень. – Доедем до моего дома, зайдете, заберете... – Где живешь? – На Трудовой. Это в верхней части, недалеко от Сенной площади, напротив Лингвистического университета. – Да знаю я город, чай, коренной нижегородец, – хмыкнул Зернов. – Значит, говоришь, зайдем в твою квартиру?.. – В квартиру мы не пойдем, – с прежней стремительностью обернулся Поляков. – Ни к чему светиться. Встанем где-нибудь за углом. Ты сходишь, возьмешь бабки. Снова сядем в машину. Поедем в тихое местечко, пересчитаем все. Потом вернем тебе паспорт и протокол. – Какой протокол? – задрожал голос Воропаева. – Мы ж вроде решили... вроде решили не... – Не, не, – успокаивающе протянул своим густым баском Поляков. – Это только для страховки, чтоб ты нас не кинул, понял? А когда вернешься с деньгами, произведем обмен ценностями. Ты подумай – я тебе дело предлагаю. Воропаев понуро задумался. Потом выдавил из себя: – Ладно. А вы меня... вы меня сами-то не кинете? – О гос-с-спы-дя... – страдальчески выдохнул Поляков, в третий раз устраиваясь на руле. – Больше прошу не беспокоить. Зернов невольно понизил голос, когда в очередной раз принялся задавать вопросы для протокола. Воропаев отвечал хоть сквозь зубы, но без задержки. Чувствовалось по всему, ждет не дождется, чтобы все это поскорее закончилось. Он отвечал без вранья – все сказанное им подтверждалось паспортными данными. Адрес, возраст, ФИО, место и время рождения... Ну и пол, конечно. |