Онлайн книга «Глубина»
– Любой хакер помрет от смеха, слушая тебя, – говорю я деревянным голосом. – Я не хакер. Я просто смотрю на то, что происходит вокруг. И думаю, что увидел бы человек ниоткуда, появившись в Диптауне, твердо считая, что он настоящий и живой? Кривляющихся фигляров? Людей, которые бегают по «Лабиринту» и радостно убивают друг друга? Психопатов, оттягивающихся в борделях? Вокруг есть все, что существует в реальности. Небо и солнце, горы и моря, города и дворцы. Пространства в пространствах, смешение времени и народов, достоинства и пороки. Все! Все и ничего. Нам нужно лишь то, что ненавистно в реальной жизни. Смерть, кровь, фальшивая красота и заимствованная мудрость. Так что подумает глубина о людях, если она научится думать? Я молчу. Я вспоминаю Неудачника, который убивает монстров из пистолета, но никогда не стреляет в игроков. Который не говорит своего имени и адреса. Который уже двое суток висит в виртуальности – но у него не заплетается от жажды язык и не подламываются ноги. Который не понимает, что убегающий от мутантов ребенок – всего лишь сотня килобайт программы на сервере тридцать третьего уровня. Я вспоминаю слова Человека Без Лица – «Теперь кое-что изменилось». Это же была прямая подсказка – вместе с воспоминаниями о Боссе-Невидимке и Заблудившемся Пойнте. Случилось то, что не имеет аналогов, кроме как в фольклоре. И меня начинает бить дрожь. Не может быть случайностей пятнадцать раз подряд – дайверы «Лабиринта» вытащили бы Неудачника… не препятствуй этому сама сеть. Неудачника некуда вытаскивать из глубины – он живет лишь в этом мире. Он прикован к «Лабиринту», к миру выстрелов и предательств, крови и руин. Он погибает и оживает, не понимая, что происходит с ним. – Вика… – шепчу я. – Вика, не дай бог… – Что? – Она смотрит на меня и отступает на шаг. – Что с тобой? – Не дай бог, ты права… – шепчу я. – А мне кажется, что ты права…. Она хватает меня за руку, сжимает крепко, почти до боли, кричит: – На сколько ты ставил таймер? Где ты живешь? Леня, опомнись! Ты живой, ты настоящий! Я несу чушь, чушь! Мне делается смешно – Вика испугалась за меня. – Я в порядке, – говорю я. – Я живой и настоящий. У меня не дип-психоз. Но я знаю человека, который не может быть живым. Как ни странно, но Вика успокаивается. Я бы на ее месте наоборот – еще больше испугался. – Я тоже с такими встречалась… – заявляет она. Качаю головой. – Вика, я знаю человека, который ведет себя, как в твоей фантазии. Не различает реальности и яви. Не ведает границы, живет, а не играет в глубине. Она догадывается мгновенно: – В «Лабиринте»? – Да. – Это называется потерей реальности. Нервный срыв, и ничего больше. – Я видел нервные срывы, – говорю я. – Это… это другое. – Ленька, – Вика улыбается, – я наговорила глупостей, а ты испугался… Знаешь, аналогии фальшивы. Мне хочется рассказать ей все. Про Человека Без Лица и Неудачника. Про случайности, которые стали системой. Но я подписывал контракт, обещая конфиденциальность. И еще – мне придется сказать, что я дайвер. А у меня есть опыт таких признаний. Я догадываюсь, о чем думают девушки, целуясь с дайвером. «Сейчас он выйдет из глубины, и мое лицо превратится в маску из крошечных квадратиков-пикселов. Он свободен здесь, а я пленница…» Не хочу, чтобы Вика так думала. Не хочу, чтобы это стало стеной между нами. – Ты права… – шепчу я. И Вика прижимается ко мне. Мы стоим над обрывом, целуясь, и река ревет под нами, а ветер треплет волосы. Одинокий птичий крик, секундный проблеск солнца в разрыве туч, ковер листьев под ногами. Он мягкий и пахнет пряным. Я снимаю с Вики платье, а она помогает раздеться мне. Я целую ее тело, мои губы касаются живого тепла, не я в глубине, это глубина во мне, это наш мир – вокруг, я не уйду отсюда никогда, мы затеряемся в этих лесах и найдем дорогу к горам, что видны из ее окна. Вика что-то шепчет, но я не слышу слов – мы слишком глубоко, мы вышли за пределы всех пространств. Потом наступает короткий миг, когда пространства сливаются воедино. Мы вместе – сквозь расстояния и неизвестность. – Не уходи от меня, Стрелок, – шепчет Вика. – Только посмей уйти… – Я не уйду, – говорю я. Мы прижимаемся друг к другу, ветер скользит по коже, мокрая листва холодит спину. Я смотрю вверх, но тучи клубятся, кружат подо мной, еще миг – и я упаду в небо, потеряюсь в реальностях вслед за Неудачником… – Кто ты, Леня? Но я не могу ответить. Снова привлекаю Вику к себе, и наши губы соприкасаются, делая слова пустыми и ненужными. – Мое время кончается, – шепчет Вика. – Мне надо выходить… вот-вот… Я понимаю. Я обнимаю ее еще крепче, словно в моих силах остановить бег таймера на том конце невидимой нити, удержать Вику в глубине еще минуту, еще миг… – Приходи. – Вика вскидывает голову, приподнимается надо мной на локтях. – Приходи сегодня, я буду ждать. Киваю, тянусь к ней – но уже поздно. Ее тело бледнеет и меркнет, рассыпается облаком сиреневых искр, платье на земле тает, словно пригоршня снега. Миг – и я остаюсь в одиночестве, под небом, которое просит упасть в него, затеряться в облачном тумане, стать еще одним человеком, не знающим грани между мирами. И Вика будет со мною всегда, мы станем равны, и мне никогда не придется отвечать поцелуем на вопрос… Я мотаю головой, с силой тычусь в жухлую листву. Это бывает. Всем дайверам знаком миг, когда хочется стать таким, как все. Надо бежать… Глубина-глубина, я не твой… отпусти меня, глубина! Экранчики перед глазами, холодный ветер из кондиционера. – Съела? – спросил я глубину. – Вкусно? Зубки не болят? Глубина молчала. Ей нечем ответить. Она вновь проиграла. Мир словно разломился на две половины. На ту, где была любовь, и на ту, где я катался по полу, обнимая пустоту. Будь проклято это раздвоение – после которого чувствуешь себя идиотом. Я снял шлем. Тело было ватным, разбитым. Отоспаться бы. Потянувшись, я вырвал кабель костюма из порта. – Сбой периферии! – испуганно сказала «Виндоус-Хоум». – Леня, проверь разъемы виртуального костюма! – Пауза, – приказал я. Распрямился, вставая. Костюм надо постирать. Я прошел в ванную, разделся, влез под душ. Постоял полминуты, ловя запрокинутым лицом тугие струи воды. Потом подхватил с пола костюм, взял кусок хозяйственного мыла и занялся стиркой. |