Онлайн книга «Западня»
|
– Встаньте, – говорю я. Ленцен встает. Ощупывает голову, с ужасом смотрит на свои пальцы в чем-то слишком красном. Подавляю приступ тошноты. – Повернитесь и идите к двери. Медленно. Он недоуменно смотрит на меня. – Идите, – повторяю я. Он подчиняется. Иду за ним с поднятым пистолетом, ноги плохо слушаются, веду его к гостевой ванне, которая, к счастью, рядом со столовой. Заставляю взять полотенце, намочить, приложить к ране. Выясняется, что рана совсем небольшая, не очень-то сильно я его приложила. Оба молчим, слышно только наше тяжелое дыхание. Потом веду его обратно в столовую, сажаю на прежнее место, сама сажусь напротив. В столовой стало темнее, солнце скрылось за плотными облаками. Снаружи уже сумерки, узкий рубеж между днем и ночью. Вдалеке гремит. Похоже, надвигается предсказанная Шарлоттой гроза. Пока еще далеко, но воздух в комнате так наэлектризован, словно гроза давно уже здесь. – Прошу вас, – говорит Ленцен, – отпустите меня. Смотрю на него. Что он себе думает? – Я не понимаю, что происходит, – говорит он. – Не понимаю, чего вы от меня хотите. Не понимаю, какую игру вы ведете. Но в любом случае – вы победили. В глазах его блестят слезы. Неплохо. Похоже, удар по голове пошел ему на пользу. – Не понимаете, что здесь происходит? – спрашиваю я. – Нет! Он почти кричит. – Почему вы сказали, что думали, будто убийца – сестра жертвы, – спрашиваю я. – Хотели спровоцировать меня? – Да на что это могло вас спровоцировать? Я вас не понимаю! – восклицает Ленцен. – Вы же сами хотели говорить о вашей книге. Неплохо. – А с Шарлоттой? Он смотрит так, будто я говорю на незнакомом языке. – С Шарлоттой? – С Шарлоттой, моей помощницей. Это что было? Ленцен тяжко вздыхает. Берет себя в руки и старается говорить спокойно. – Послушайте. Ваша помощница довольно откровенно флиртовала со мной. И я с этим ничего не мог поделать. Был с ней вежлив и не более того, и вы не можете из-за этого подвергать меня такому… – А вопрос о моей собаке? – Фрау Конраде, в этом вопросе не было никакого умысла. Пожалуйста, вспомните, как все было. Я пришел сюда по вашему желанию. Вы меня пригласили. Мне поручили взять у вас интервью. До определенного момента мы вежливо разговаривали. Я не сделал ничего, что бы могло оправдать ваше поведение по отношению ко мне. – Зачем вы спросили о моей собаке? – повторяю я свой вопрос. – Я же брал у вас интервью, правильно? – спрашивает Ленцен. Он смотрит на меня, как на опасного зверя, который в любой момент может на него наброситься. Чувствую, каких усилий стоит ему сохранять спокойствие. Я молчу. – Вы сказали, что у вас есть собака, – продолжает Ленцен. – Я спросил, как ее зовут, это же абсолютно естественно. Похоже, он постоянно думает о том, что я просто сумасшедшая. Абсолютно непредсказуемая. Это хорошо. С известной долей везения я скоро его дожму. – Почему вы спросили, боюсь ли я смерти? – Что? – Почему вы спросили, боюсь ли я смерти? – повторяю я. Снова слышу раскаты грома, где-то далеко-далеко. Угрожающие, гулкие, будто там топает великан. – Я не спрашивал, – говорит Ленцен. Его недоумение абсолютно искреннее. Мне снова хочется встать и зааплодировать его самообладанию. – Пожалуйста, дайте мне уйти, – жалобно говорит он. – Я готов забыть все, что здесь произошло. Только… – Я не могу отпустить вас, – прерываю я его. Он смотрит на меня в полном замешательстве. Лицемерные ужимки, крокодиловы слезы, жалобное нытье – все это вызывает у меня отвращение. С трудом сдерживаю тошноту. Семь ножевых ран. А сам разнюнился от одной небольшой ранки на голове. Медленно перевожу дух. Задаю вопрос: – У вас есть дети? Ленцен стонет и закрывает лицо руками. – Прошу вас, – умоляет он. – У вас есть дети? – повторяю я. – Прошу вас, оставьте в покое мою дочь, – умоляет он. Я вижу, он плачет. – Как зовут вашу дочь? – Что вам нужно от моей дочери? Это почти мольба. И вдруг понимаю. Он что, решил, будто я собираюсь что-то сделать с его дочерью? И поэтому расспрашиваю о ней? Решил, что дочери что-то угрожает? До этого я бы никогда не опустилась. Но с другой стороны, это хорошо. Решаю не обращать внимания на его скулеж. Похоже, он уже почти дошел до кондиции и скоро я добьюсь чего хочу. – Вы знаете, что мне нужно, – говорю я. А между строк явно читается: «Дай мне то, чего хочу, и я оставлю твою дочь в покое». Ленцен понял, и я поняла, что он понял. У меня нет времени на угрызения совести. – Признание, – говорит Ленцен. Волна адреналина, которая накрыла меня во время схватки с Ленценом и которая в последние несколько минут начала было отступать, вдруг обрушилась на меня с новой силой. Мне стало жарко. – Признание, – говорю я. – Но я не понимаю… Снова здорово? Сколько можно тянуть эту волынку? – Я помогу вам, – говорю я. Он растерянно смотрит на меня. – Где вы были двенадцать лет назад? Он на мгновенье задумывается. – В Мюнхене. Это был последний год перед отъездом за границу. – Вы знакомы с Анной Михаэлис? В его глазах не отразилось ничего. Абсолютно ничего. – Нет. А кто она? Врет. Но я невольно восхищаюсь им. Чертовски хорошо держится, и это ведь под дулом пистолета. Может, он правда не боится смерти? – Почему вы лжете? – Хорошо-хорошо, – говорит он. – Дайте подумать. Фамилия мне кажется знакомой. Что за игру ты ведешь, Виктор Ленцен? – Готовясь к интервью, я выяснил, что ваша фамилия Михаэлис. Конраде – псевдоним. В честь Джозефа Конрада, вашего любимого писателя, так? С трудом сдерживаю гнев. Он продолжает свой спектакль. – Анна Михаэлис ваша родственница? – спрашивает он. – Где вы были двадцать третьего августа две тысячи второго года? – спрашиваю я. Он растерянно смотрит на меня. Глядя на него, можно даже посочувствовать. Окровавленный, жалкий, шмыгает носом. – Где вы были двадцать третьего августа две тысячи второго года? – повторяю я. |