Онлайн книга «Дживс и свадебные колокола»
|
На нем было написано «Мистеру Уилберфорсу», причем так называемым «образованным» почерком, видимо, этот эпитет подразумевает, что автор письма не Лиддл, не Хоуд и никакой другой комический ремесленник. Внутри оказался листок почтовой бумаги с эмблемой Мелбери-холла, а на листке тем же изысканным почерком синими чернилами было выведено: «Мистер У., поскольку вы сегодня сильно заняты и, может быть, не знаете расписания прислуги, я вам оставлю корзинку с закусками и полбутылки вина в нижнем цветнике на скамье, в укромном уголке. Прошу вас, угощайтесь, если найдется минутка». Подпись напоминала какой-то загадочный иероглиф или, может, клинописный знак. Впрочем, обращаться за консультацией к специалистке по клинописи я не собирался. В самом деле, пока я ходил на почту, прочие слуги успели пообедать. Правда, миссис Педжетт откопала для опоздавшего кусочек чеддера, но хотя девиз Вустеров – умеренность, день выдался хлопотливый, и я чувствовал, что способен впихнуть в себя небольшую добавку. На счастье, этот самый нижний цветник находился далеко от теннисного корта, розария и прочих мест, где мне грозила встреча с вражескими линейными кораблями. Я пробрался мимо теплиц и грядок спаржи и через неприметную калитку просочился в сад. На кованой чугунной скамье стояла плетеная корзинка для пикника, украшенная букетиком полевых цветов. Этот штрих убедил меня в том, что мой неведомый благодетель – женщина. В бутылке, неплотно заткнутой пробкой, оказалось превосходное красное вино, а заедать его предполагалось куском пирога с ветчиной и телятиной такого солидного размера, что им вполне можно было бы подпирать двери Солсберийского собора. Десять весьма приятных минут спустя я только собрался раскурить сигарету, как рядом раздалось приятное контральто: – Ах, Уилберфорс, я так и думала, что застану вас здесь! Вскочив, я увидел Джорджиану в соломенной шляпке и с секатором в небольшой корзинке. – А! Привет! Собираешься ветки подрезать? Ну признаю, не Марк Антоний и даже не П. Бичинг. Я растерялся – не ожидал никого здесь увидеть. Она посмотрела на садовый инструмент, словно только что о нем вспомнила. – А, ну да… Конечно, подрезать. Как пикник? – Потрясающий! Очень питательно. – Миссис Педжетт печет замечательные пироги. Попробуй ее пирог с почками. – Обязательно попробую. Сигарету? – Нет, спасибо. – Предвкушаешь завтрашнюю игру? – Ну да. Нам с Амелией поручено заниматься чаем. Я повезу провизию, дядя Генри дает свою машину. Надо проехать через деревню. – А потом через ворота в конце аллеи? – Вот-вот. – Эти дорсетские джентльмены небось прожорливые ребята. – Да, наверное. – Она глубоко вздохнула. – Берти… – Да? – Знаешь, вчера, когда я… нечаянно наткнулась возле корта на вас с Амелией… – А, я могу объяснить! Ты, наверное, подумала, что я жуткий мерзавец, мы же с Вуди лучшие друзья, но… – Все нормально. Вуди мне уже объяснил. Я понимаю. – Слава богу… Не хочется, чтобы ты меня считала таким человеком, который способен… – Берти! – А? – Помнишь ту неделю во Франции? – Ну еще бы. Классно повеселились. У меня никогда не было сестры, но я думаю, если бы была, мы бы вот так же отлично проводили время. Наступило долгое молчание. Я решил его прервать. – Там еще много пирога осталось. Хочешь, отрежу кусочек? Джорджиана присела на скамью и вежливо помахала рукой: – Что-то аппетит пропал. – Я заметил вчера за ужином. Я устроился на краешке скамьи с другого конца. Джорджиана устремила на меня задумчивый взор карих глаз и вдруг улыбнулась. – Берти, долго еще ты собираешься продолжать этот маскарад? – Только до воскресенья. Потом мы с Дживсом вернемся в Лондон. К тому времени, надеюсь, Вуди с Амелией зароют топор войны, а вы с Венаблзом объявите день. Больше нам тут делать будет нечего. Наступило еще одно молчание. – Берти, хоть бы тебя не разоблачили! Я понимаю, ты очень умный, но все-таки… – Умный?! Такого обо мне еще никто не говорил! Всегда последний в классе, шапку с ослиными ушами носил, не снимая. – Мы же не в школе. А ум бывает разный. Помнишь, в Сан-Рафаэле ты мне говорил, что составляешь программу состязаний в «дротики» у себя в клубе? – В клубе «Трутней»? Ну да, составляю, а что? – Расскажи, как ты это делаешь. – Ну для начала надо вспомнить, у кого больше шансов на победу, и записать игроков по порядку. На каждого проставить размер ставки. Только надо еще добавить маржу для клуба. Тогда, если только все не поставят на фаворита, клуб в любом случае останется с прибылью, около пяти процентов от общей суммы ставок. На эти деньги потом всем устраивают угощение. – А если кто-нибудь вдруг поставит громадную сумму? – Надо ее раскидать по другим участникам. Например, если Боко Фитлуорт поставит пятерку на Бинго Литтла, и я рискую потерять пятьдесят фунтов, то я добавлю процент по ставке на Пуффи Проссера, и процент для Бинго понизится. – Я уже запуталась… Но на практике все это работает? – Пока работало. Честный Сид Вустер. А спорим, ты всегда была отличницей по всем предметам? – Ничего подобного. – Она засмеялась, мелодично так. – Раз в жизни получила приз за отличные успехи – по кулинарии! Я не придумал, что на это сказать. Надвигалась очередная пауза. Странное дело: мы с Джорджианой то перебрасывались репликами, словно комические ирландцы в водевиле, то застревали в паузе, как в патоке, вроде тех, что закатывают актеры, играя «Гамлета», чтобы дать зрителям время на раздумья. – Насчет Вуди с Амелией, – сказал я. – Может, ей было бы полезно увидеть, как он отвергает авансы другой девушки? Тогда бы она поняла, что он ей всецело предан и по сторонам не смотрит. – Может быть. Амелия – человек непростой. Я ее люблю как сестру, но она довольно своенравная. А иногда просто упрямая. – Но если она увидит, что какая-нибудь неотразимая красавица гладит его по рукаву и восхищается напропалую, а он холодно ее отвергает… – Предлагаешь еще раз позвать на чай тех девиц из деревни? Джорджиана знакомым жестом расправила складки летнего платья на бесконечных ногах. А я сорвался с места, словно тот тип, которого осенило в ванне. – Базука! – выкрикнул я. – Что? – Ну тот грек завопил, когда… |