Онлайн книга «Тоби Лолнесс. Книга 1. На волосок от гибели»
|
Стемнело. На Нижних Ветвях луну разглядеть трудно, однако Тоби угадал, что она находится в первой фазе, так как в предыдущие ночи было совсем темно, а это знак новолуния. Теперь она будет расти и расти. Далекие раскаты грома предвещали грозу. Мелькали зарницы. Тоненький серп вскоре скрылся за тучами. Тоби зябко поежился и поднял воротник. Шедший позади Мано робко его окликнул: — Тоби… — Да? — отозвался тот. — У тебя с собой случайно нет галстука? Ты не мог бы мне его одолжить? Тоби не поверил своим ушам. — Какой галстук, Мано? — Глава торговой фирмы обязан носить галстук. Без галстука я не смогу показаться на глаза своим родным. Тоби остановился. — Послушай, Мано… — Я скажу родителям, что взял несколько отгулов, чтобы навестить их. Не могу же я сразу обрушить на них всю правду. — То есть ты собираешься и дальше им врать? — спокойно спросил Тоби. — Ну… Я… Когда-нибудь я им все расскажу, но… Конец фразы заглушил раскатистый удар грома. Приближалась гроза. Тоби обернулся и при вспышке молнии посмотрел на Мано в упор. — Иными словами, я рисковал жизнью ради лжеца, а теперь заботливо веду его домой, так, что ли? — Пойми, я не ради себя стараюсь, — стал оправдываться Мано. — Просто не хочу, чтобы их хватил удар. — Отлично, Мано. Поступай как знаешь. Удачи! Мано смотрел под ноги, чтобы не оступиться. А когда поднял глаза, оказалось, что Тоби и след простыл. — Тоби! Где ты? Нет ответа. Тоби ушел. Тень огромного сухого листа накрыла Мано. Он был один-одинешенек на незнакомой ветке. Не знал, где находится, не знал, куда ему теперь идти. Тоби растворился в темноте за долю секунды. — Тоби, умоляю, вернись! — кричал Мано. — Вернись, ну пожалуйста! Эхо отзывалось: — То-о-о-би-и-и… И ветер завывал в ответ. Мано в отчаянии повалился на кору. Огромная капля дождя окатила его с головы до ног. Другая упала рядом. Мано лежал, боясь подняться и сделать шаг. Дождь усиливался, гроза бушевала. Когда ты ростом меньше двух миллиметров, тебя утопит и дождевая капля. Мано мгновенно промок насквозь. Он плакал, дрожал и не мог сойти с того места, где его оставил Тоби. — Тоби, вернись, я скажу им правду… Я больше никогда не буду врать… Поначалу он не обратил внимания на приближавшийся гул. Но вскоре совсем близко оказалось звенящее множество насекомых — туча комаров, ищущих укрытия от дождя. Заметив на ветке безоружного крошечного Мано, они стали роиться вокруг него. Жители Дерева боялись многих хищных насекомых и птиц, но комаров особенно. Ведь комар одним укусом мог обескровить крупного здорового мужчину. На Мано охотилось не меньше пятнадцати тварей. Почувствовав запах теплой крови в его венах, они забыли и о ветре, и о дожде; жало у каждого было острым, как кинжал. Бедный парень приготовился к смерти, беспомощный, заблудившийся, напуганный яркими молниями, прорезавшими небо. Крылья комаров трепетали, разбрызгивая дождевую воду. Армию кровопийц окружала серебристая дымка. Неужели Тоби так и не услышит его? Дождь припустил еще сильней, но комаров не отпугнул. Мано вопил от ужаса и, лежа на спине, махал руками и брыкался ногами, пытаясь их разогнать. Жало одного насекомого задело его, разорвало одежду на животе и оцарапало кожу. И тут в потоке воды, что струился по трещине в коре, при свете молнии мелькнули красные штаны Тоби. Вода залила всю ветку, и напуганные молнией комары на мгновение разлетелись в стороны. — Мано, хватайся за меня! Мано не видел в темноте протянутую руку, но Тоби, проносясь мимо, сам вцепился в него и увлек в бурлящий водоворот. Стремительно уплывая вниз по ветке, мальчики чуть не захлебнулись. А затем почувствовали, что проваливаются в пустоту, парят в воздухе, летят в пропасть… Во время падения Тоби от начала до конца вспомнил всю свою недолгую жизнь, которой предстояло вот-вот оборваться. И подумал: «Вопреки всему она была прекрасной!» За тринадцать лет он успел многое пережить. Последняя его мысль была о родителях: они так и не узнают, что сталось с сыном. О семье Ассельдоров. Об Элизе. Месяц назад он попрощался с ней на берегу озера. Элиза не любила долгих проводов. В тот день на ней было зеленое платье. Она приподнимала подол, потому что стояла по щиколотку в воде. Тоби закатал штаны до колен. Они не смотрели друг другу в глаза, разглядывали круги на воде около своих ног. Элиза, как всегда, была немногословна. — Отправляешься на Вершину? — Да, но потом вернусь, — обещал Тоби. — Как же, как же… — Нет, я правда вернусь, — убежденно повторил он. — Уладим бабушкины дела и вернемся. — Посмотрим. — Так и будет, Элиза. Ну почему ты мне не веришь? Элиза выпустила из рук подол, словно ей было все равно, промокнет платье или нет; зашла поглубже в воду. Тоби остался на мелководье. Он затрещал, подражая цикаде. Это был их условный сигнал. — Когда я вернусь, опять запою как цикада. Если услышишь цикаду осенью, знай: это я. Элиза ответила с неожиданной жесткостью: — Знаешь, будущим летом на Нижних Ветвях будет полно цикад. Так что жизнь продолжается. Да, иногда Элиза поступала и так — ранила словами, будто ножом. Это означало, что ей самой больно. Тоби промолчал. Опустил на воду ярко-красную ракушку, которую нашел на берегу, и пошел прочь. Ракушку медленно отнесло к Элизе. Она зацепилась за длинный зеленый шелковый подол платья, который полоскался в воде. Девочка подобрала ее. Домой Элиза вернулась поздно с ярко-красной ракушкой на ладони. Тоби вспомнились последние слова Элизы: «Жизнь продолжается». Падая в бездну, он повторял их снова и снова. Ливень прекратился. Гром замер вдали. Тоби падал слишком долго, и в конце концов ему это показалось странным. Он словно лежал на воздушной подушке. Мягкой и удобной. Может быть, он уже умер? В таком случае умирать совсем не страшно. И вдруг его окликнули из темноты: — Тоби… Значит, он умер не один. Приятная неожиданность! — Тоби, это я, Мано. Ты меня слышишь? — Да, — отозвался Тоби. — Ты тоже падаешь? — Нет, мне кажется, мы больше не падаем. Но я не вижу, где мы очутились. Тоби стал ощупывать пустоту вокруг. И наткнулся на что-то липкое. Мано заворочался, недовольно бормоча: — Да что же это такое?! — Мано, не шевелись! — крикнул Тоби. — Главное — не шевелись! |