Онлайн книга «Николай 2. Расстрелянная корона. Книга 2»
|
Трубку снял личный секретарь Распутина Арон Самуилович Симанович, задержавшийся в этот вечер на Гороховой. – Алло! – Добрый вечер, господин Симанович, – поздоровался кто-то. – Скорее уже доброй ночи. Кто вы? – Не имеет значения. Я могу поговорить с Распутиным? – Сейчас, к сожалению, нет. Он молится, и это может продолжаться до утра. – Понятно. Тогда передайте Григорию Ефимовичу, что в Министерство внутренних дел поступила информация о покушении, готовящемся на него. – Назовитесь. Вы назовете тех лиц, которые к этому причастны? – На это я не уполномочен. – В таком случае Григорий Ефимович воспримет ваше предупреждение как чью-то неудачную шутку. – Вы, господин Симанович, предупредите, а как воспримет информацию Распутин, это его дело. У меня все. До свидания. – Доброй ночи, господин инкогнито. Как только Симанович положил трубку, из комнаты вышел Распутин: – Кто звонил, Арон? – Он не представился. – Вот как? И что ему было надо? – Поговорить с вами, Григорий Ефимович. – Отчего не позвал? – Но вы же запрещаете отрывать вас от молитв. – Да, верно. Но ты хоть узнал, о чем он хотел поговорить со мной? – Да. Он просил… – Симанович передал суть телефонного разговора. – Понятно, – сказал Распутин. – Это звонил человек Протопопова. Тот считает, что только благодаря мне стал управляющим Министерством внутренних дел. Он ошибается, я всего лишь высказал свое мнение о нем, ну да ладно. Мне и без него ведомо, что готовится покушение, не знаю только, кто за этим стоит. Болтовня Пуришкевича – это пустое. – В любом случае надо принять меры предосторожности. – Какие, Арон? – Хотя бы старайтесь не выходить из дома без острой необходимости. – Кто знает, есть она или нет ее? Это только Господу Богу известно. Все же Распутин послушал совета своего секретаря. Он действительно прекратил выходить на улицу днем и совершал ночные прогулки. 9 декабря старец неожиданно попросил Симановича вызвать к нему адвоката Аронсона. – Зачем он вам, Григорий Ефимович? – Будем завещание писать. – Но отчего сейчас? – Оттого, что время пришло. Я жду Аронсона. Адвокат приехал, и все трое закрылись в комнате Распутина. Секретарь достал бумагу, ручку, чернила и спросил: – Сами будете писать, Григорий Ефимович? Распутин поморщился: – Ты же знаешь, как мне дается это дело. Напишу, а потом никто ничего не разберет. Нет, ты секретарь, вот и работай. – Как скажете, Григорий Ефимович. Старец поднялся со стула, подошел к иконостасу, перекрестился, повернулся к столу: – Пиши, Арон… Распутин диктовал текст, потом менял его. Все это продолжалось долго, до самого вечера. Наконец-то он остался доволен. Вот его завещание: «Дух Григория Ефимовича Распутина Новых из села Покровского. Я пишу и оставляю это письмо в Петербурге. Я предчувствую, что еще до первого января я уйду из жизни. Я хочу русскому народу, папе, русской маме, детям и русской земле наказать, что им предпринять. Если меня убьют нанятые убийцы, русские крестьяне, мои братья, то тебе, русский царь, некого опасаться. Оставайся на твоем троне и царствуй. И ты, русский царь, не беспокойся о своих детях. Они еще сотни лет будут править Россией. Если же меня убьют бояре и дворяне и они прольют мою кровь, то их руки останутся замаранными моей кровью и двадцать пять лет они не смогут отмыть свои руки. Они оставят Россию. Братья восстанут против братьев и будут убивать друг друга, и в течение двадцати пяти лет не будет в стране дворянства. Русской земли царь, когда ты услышишь звон колоколов, сообщающий тебе о смерти Григория, то знай: если убийство совершили твои родственники, то ни один из твоей семьи, то есть детей и родных, не проживет дольше двух лет. Их убьет русский народ. Я ухожу и чувствую в себе Божеское указание сказать русскому царю, как он должен жить после моего исчезновения. Ты должен подумать, все учесть и осторожно действовать. Ты должен заботиться о твоем спасении и сказать твоим родным, что я им заплатил моей жизнью. Меня убьют. Я уже не в живых. Молись, молись. Будь сильным. Заботься о твоем избранном роде. Григорий». – Это прощальное письмо, Арон. После моей смерти тебе надо передать матушке царице, – распорядился Распутин. – Только ей. А уж как она поступит с ним, дело ее. А во дворце Юсуповых вовсю шла подготовка к покушению. Кроме доктора Лазоверта, яд достал и сам Юсупов. Он воспользовался услугами небезызвестного господина Маклакова, который передал ему смертоносный препарат через какого-то студента. В тот вечер, когда Распутин составлял прощальное письмо или пророческое завещание, как принято его называть, в нижней комнате, где и должно было состояться убийство, заговорщики обсуждали план Юсупова по заманиванию жертвы во дворец. – Я сам поеду к Гришке и скажу, что моя жена Ирина очень хочет встретиться с ним. Мол, у нее какая-то женская болезнь и она желает поговорить с Распутиным, так как только его видит в роли своего спасителя и лекаря. Гришка приедет, – сказал Феликс. – Но ведь ваша жена в Крыму! – воскликнул великий князь. – Да, Ирина там вместе с родителями, но Распутин этого не знает. Я говорил ему, что она приедет раньше отца и матери. Так что Гришка отправится со мной. Он знает о неприязни моей родни к нему и согласится и на сохранение визита в тайне. – Вы уверены в этом? – спросил Пуришкевич. – Абсолютно. В общем, Распутина мы доставим сюда. В этой комнате я предложу ему подождать Ирину, которая якобы занята приемом неожиданно приехавших гостей, предложу пирожные и вино. Вы же все будете находиться наверху. Как только яд сделает свое дело и Гришка умрет, я поднимусь к вам. Потом доктор Лазоверт констатирует смерть, и мы приступим ко второму этапу плана. Тут голос подал фронтовик, поручик Сухотин, прежде молчавший: – Господа, к чему все это театральное представление? Пирожные, вино, яд? Не проще ли нам всем вместе войти в комнату и расстрелять старца из наганов? Подвал, стены толстые, городовой на улице ничего не услышит, а лишних людей во дворце не будет. Так гораздо проще и надежней. – Нет-нет, – Юсупов махнул рукой. – Стрельба нам не нужна. Лазоверт проговорил: – Конечно, лучше обойтись без шума, но надо учитывать и тот вариант, что Гришка откажется от пирожных и вина. |