Онлайн книга «Николай 2. Расстрелянная корона. Книга 2»
|
Лазоверт остановил автомобиль у ворот. Юсупов тряхнул головой, перекрестился и направился к нужному подъезду. Через минуту он уже стоял у квартиры старца. Дверь открыл Распутин. – Это ты? Проходи. Так что за надобность привела тебя сюда? – Григорий Ефимович, у моей супруги обнаружилась какая-то женская болезнь. Сейчас с ней вроде все нормально, но я хотел бы, чтобы вы осмотрели ее. К тому же Ирина давно хотела познакомиться с вами. – Значит, Ирина? – Распутин прожег взглядом Юсупова. Тот огромным напряжением воли выдержал его. – Будь в прихожей, оденусь, выйду, поедем, познакомимся с твоей несчастной женой, узнаем, что за болезнь ее поразила. – Да, Григорий Ефимович, я подожду. – Не обижайся, что дальше порога не пускаю. Домочадцы спят. – Я все понимаю. Никакой обиды. Распутин прошел в свой кабинет. Часы пробили полночь. Он поднял трубку, попросил телефонистку соединить его с квартирой своего секретаря. – Арон, я тебя разбудил? – Нет, Григорий Ефимович. Что-то случилось? – Ничего особенного. Ко мне приехал Юсупов, я отправляюсь к нему. – Боже сохрани! – воскликнул Симанович. – Оставайтесь дома, никуда не отлучайтесь. Иначе вас убьют. – Пустое говоришь, Арон. Я поеду. Ты не беспокойся, в два часа позвоню. – Распутин положил трубку, надел новые рубашку и костюм, вышел в прихожую, там набросил на плечи шубу, взглянул на Юсупова и сказал: – Я готов, можем ехать. – Я очень благодарен вам, Григорий Ефимович! – Брось это, пошли! Они спустились во двор, прошли на улицу, сели в автомобиль. Лазоверт поздоровался с Распутиным. Тот только кивнул и спросил у Юсупова: – И давно, Феликс, у тебя в шоферах военные врачи? – Вы меня знаете? – осведомился Лазоверт. – Я много кого знаю. Юсупов повернулся к Распутину: – Станислав смотрел жену, а потом вызвался сесть за руль. – Что дал осмотр, господин военврач? – Мне не удалось поставить диагноз. Распутин рассмеялся: – И для чего вас учат? Умный человек, а ничего сделать не можешь. Ну да ладно, не ты один такой. В половине первого автомобиль остановился у дворца. Даже здесь слышались музыка и возбужденные голоса. – Кто это у вас гуляет, Феликс? – поинтересовался Распутин. – К жене в девять часов неожиданно нагрянули гости, но они вот-вот разъедутся. А мы пока попьем чайку. Вот только, извините, Григорий Ефимович, в подвальной комнате. – Отчего там? Во дворце не найдется другого места? – недовольно спросил Распутин. – Все дело в родителях, Григорий Ефимович. – Ты боишься, что они заругают тебя за то, что приводил меня в дом? – Я не ребенок, чтобы меня ругать, но недовольство они проявят, а мне этого не хотелось бы. Да и подвальная комната весьма уютна, в чем вы убедитесь. – Ладно, не нужны мне твои хоромы. Веди, куда сказал. Оказавшись в подвальной комнате, Распутин скинул шубу, осмотрелся, увидел шкуру медведя, лежавшую у жарко натопленного камина. – Ты убил, что ли? – Нет. Отец. – А ты не пробовал? – Нет. – Зря. А я вот на медведя с рогатиной ходил. Знаешь, что это такое? – Оружие древнее. – Древнее, верно. Копье это, Феликс. Выходишь на охоту, пока не выпал первый снег, с собаками. Ищешь берлогу, где зверь залег на зиму. Находишь, спускаешь собак, те покусают медведя, а ты с напарником или один подходишь к зверю. Он видит тебя и бросается вперед. Тут-то ты и ставишь пред собой рогатину, чтобы уперлась в брюхо. Медведь в ярости и нарывается на острие. Для такой охоты силушка немалая нужна. Смертельно раненного медведя еще удержать надо. Не сдюжишь – порвет. Вот так-то. – Он кивнул на шкуру: – А этого, видать, из ружья повалили? – Да. – Дело нехитрое. Чаю, говоришь, попьем? – Чаю, Григорий Ефимович. Я приказал и пирожные, какие вы любите, подать. – Давай пирожные, чаю не надо. – Одну минуту, Григорий Ефимович. Вы присаживайтесь. На столе уже стоял самовар. Юсупов выставил тарелку с пирожными. Распутин съел два и попросил мадеры. Князь водрузил на стол бутылку вина и бокал. – Сам-то что, не будешь? – Извините, Григорий Ефимович, не буду, не хочу. – Дело твое. – Распутин выпил залпом бокал отравленного вина, потом сказал: – Ну ладно, можно и чаю. Юсупов с ужасом смотрел на него. Доза яда, способная убить лошадь, не говоря уже о человеке, на старца не действовала. У князя закружилась голова. – Что с тобой, Феликс? Ты побледнел. Да и немудрено, душно тут. Распутин сам налил себе чаю, выпил несколько стаканов. Юсупов больше не мог находиться в этой комнате. – Я поднимусь наверх, Григорий Ефимович, узнаю, уехали ли гости. – Ты здесь хозяин, делай, что хочешь. Если Ирина освободилась, веди ее сюда. Здесь и на самом деле уютно, спокойно, хорошо. Юсупов буквально выскочил из комнаты и пробежал по лестнице наверх, где его встретили заговорщики. – Что-то не так? – спросил Лазоверт. Юсупов схватил бутылку водки, налил бокал, залпом выпил. – Это невозможно, господа! Гришка съел отравленные пирожные, выпил вино и прекрасно себя чувствует. – Как это – ничего? – спросил великий князь и побледнел. – А вот так, Дмитрий! Яд не подействовал на Распутина. Я в ужасе! Тут подал голос Пуришкевич: – Мы предусматривали этот вариант, и кто-то уверял, что лично пристрелит старца. – Депутат посмотрел на Юсупова. Тот сумел взять себя в руки. Помогла водка. – Да, я обещал убить его и сделаю это. Дмитрий, дай браунинг. Великий князь молча протянул Юсупову пистолет. Держа его за спиной, он сделал глубокий вдох и пошел вниз. Распутин стоял у зеркального шкафа, на котором красовалось старинное распятие. – Вам нравится распятие? – спросил Юсупов. – Мне шкаф нравится. Хороший, дорогой, поди? – А вам бы не на шкаф любоваться, а помолиться. Князь Юсупов выстрелил Распутину в спину. Тот вскрикнул и повалился на медвежью шкуру. |