Онлайн книга «Самоход. "Прощай, Родина!"»
|
Рядом с рукой убитого лежал пистолет. Виктор, вспомнив капитана, забрал пистолет, проверил магазин, поставил на предохранитель, сунул себе под ремень и прикрыл ватником. В проеме двери возникла фигура, и Виктор вскинул автомат. – Свои, свои, не стреляй. Выпить чего-нибудь есть? – Не знаю, я только вошел. – Это ты его? – В блиндаж ввалился штрафник. Старенькая шинель на нем была в брызгах крови, уже подсохшей. – Я. Стрелял в меня, сволочь. – Скажи спасибо – не задел, санитаров здесь нет. Давай пошарим. Немцы обустроились хорошо. После недолгих поисков нашлось несколько бутылок алкоголя, консервы, галеты, шоколад и бинты в прорезиненных пакетах. Виктор взял себе и капитану бутылку какого-то пойла, как потом оказалось – коньяка, весь шоколад и бинты. Незнакомый ему штрафник от шоколада отказался. – Только зубы портить. Но все бутылки со спиртным и консервы забрал. – Обрадую парней. – А сколько вас? – Шесть человек. Пулемет ручной захватили и миномет ротный. Боеприпасов – гора. Ну, бывай. Штрафник, нагруженный трофеями, ушел, а Виктор вернулся к капитану. – Кто стрелял? – Я – раненого немца добил. Сунулся в блиндаж, а он в меня из пистолета. – Не зацепил? – Повезло. Штрафника встретил. Их шестеро при пулемете, и миномет есть. – Выпивку искали? – А как вы угадали? – Поживи с мое… Нам принес? – Взял одну бутылку. – Давай, хоть погреемся. Виктор достал из-за пазухи бутылку. Капитан повертел ее в руках: – Знатный коньяк! Пробовал я его – еще до войны, когда выпуск в академии был. Капитан вздохнул – видимо, вспоминал о тех счастливых годах, когда не было войны, штрафбата и жизнь впереди казалась счастливой и безоблачной. Он штыком вскрыл бутылку. Потом взрезал консервные банки, разорвал упаковку галет. Взяв бутылку, понюхал: – Хорошо! – припал к горлышку. Потом протянул бутылку Виктору: – Глотни! Такой коньяк дорогого стоит. Его бы из фужера, да с шоколадом. Виктор хлопнул себя по лбу, достал из кармана ватника шоколад и протянул его капитану. – Здорово немчура устроилась, так можно воевать. И выпивка есть, и жратва, и патронов полно – не то что нам – по две обоймы. Пей-пей, думаю – ты такого больше не отведаешь. Виктор сделал глоток. Вкус у коньяка был приятный, отсутствовала жесткость водки. Он уже полтора года на войне, но пил редко, а если и приходилось, то только наркомовскую водку не лучшего качества. – Мне понравилось. – Еще бы! Давай есть. Вдруг убьют, так хоть сытыми будем. Они съели по банке мясных консервов с галетами, по плитке шоколада, допили бутылку. Капитан покрутил головой. – Взводный говорил, как возьмем траншею – нас сменят обычные войска. Штрафников только в атаки кидают – взять траншеи, отбить деревню. Потом отводят. – Почему? – Чудак-человек! Штрафнику веры нет. А вдруг оружие бросит и к врагу перейдет? – А что, были случаи? – Что-то не припомню… А ты, лейтенант, на фронте давно? – С сентября сорок первого. – Артиллерист? Петлицы черные, как и у меня. – Самоходчик. На немецком «артштурме» воевал – на нашей ЗИС-30, потом на «сучке». – Ездил, значит. Повезло! А я в дивизионной артиллерии, на конной тяге. Лошадей убило, раздобыли где-то трактор. К нему все пушки прицепили, он еле полз. А мы все пехом. И на всю батарею – один ящик снарядов. Капитан сплюнул, выматерился. Выпитое сказалось или наболело и прорвалось? Скажи он так в бараке – тут же донесли бы, срок добавили. Виктор посмотрел в сторону немцев! Е-мое! Немцы шли в атаку, цепью, молча, без стрельбы, без предварительного обстрела из пушек или минометов. – Капитан, немцы! Штрафник выглянул из траншеи: – Какие-то они… черные! Он взялся за бинокль: – Точно, форма черная. Ни Виктор, ни капитан раньше с эсэсманами не сталкивались – черная форма была у немецких танкистов и артиллеристов. Но они не должны идти в бой пешими! Капитан припал к пулемету. – Беги к парням! Небось, все выпили и караульного не выставили. Виктор схватил автомат и побежал по траншее. И точно, в одном из блиндажей он обнаружил «теплую» компанию. Лица штрафников раскраснелись, руками размахивают, рассказывая друг другу что-то. – Немцы в атаку идут! – закричал Виктор. – Ща мы их! Штрафники выбрались в траншею. Двое побежали к ручному пулемету, остальные – к миномету в большом окопе. Виктор бросился назад, к капитану, а из окопа раздался минометный выстрел. Потом еще один… Зачастил, как из автоматической пушки, наверное – кто-то из штрафников был минометчиком. Мины легли с перелетом, но штрафники скорректировали прицел и накрыли цепь. Часть наступающих была убита или ранена, другие же продолжали оголтело бежать вперед. Когда Виктор подбежал к капитану, тот уже начал стрелять – короткими экономными очередями, но точно, Виктор сам видел. Очередь – и две-три фигуры падают. – Глянь в бинокль, какие-то немцы странные… Виктор поднес бинокль к глазам. До немцев уже сотня метров, видны отчетливо. – Да они же пьяны в дупель, – удивился он. – Ага, хлебнули изрядно для храбрости. Я подозревал, – кивнул капитан. Слева от них длинными очередями бил пулемет, мину за миной посылал миномет. Цепь гитлеровцев таяла, но упорно шла вперед. Уже и Виктор стал палить из автомата, с удовлетворением видя, что не промахивается. Из наступающих до траншеи добежали единицы, но и тех успели застрелить. Когда к пулемету кинулся последний, Виктор нажал на спуск, но затвор только клацнул – кончились патроны. Виктор вырвал из-за пояса пистолет и почти в упор – оставалось три-четыре метра – выстрелил в немца. Тот упал, едва не достав руками до края траншеи. Присмотревшись, капитан увидел на его шлеме две молнии. – Так это же эсэсовцы! Упорные, сволочи! Он оглядел поле боя, усеянное трупами в черной униформе. – Слышал о них, но столкнулся в первый раз. Я думаю, что сегодня они уже больше не сунутся. Пошли к парням! |