Онлайн книга «Суеверный»
|
Повернувшись спиной к окну, Лайам смотрел, как Маргарет снимает плащ и складывает его в руках. – Чашечку чаю? Или ты хочешь чего-нибудь покрепче? Может, виски с содовой? Или «Бейли»? Маргарет недовольно поморщилась. – Лайам, ты же знаешь, что я его не люблю. У него вкус, как у шоколадного молока. Он нахмурился и выбранил ее: – Никогда не обижай доброе ирландское виски. Женщина вздохнула. – Это тоже одно из твоих суеверий? – Это Золотое Правило! Маргарет не рассмеялась вместе с ним. Она аккуратно положила плащ на кресло с высокой спинкой и оглядела комнату. Женщина все еще не могла запомнить, где что лежит. Наступит ли время, когда она почувствует себя здесь как дома? Хорошо, хоть ее квартирка на втором этаже теплая и уютная. Лайам покачал головой. – Долгий получился ужин, да? Я знаю, что ты терпеть не можешь так долго сидеть почти неподвижно. Он щелкнул выключателем торшера. – От этого красного абажура придется избавиться, – решительно заявил он. Торшер освещал пол, но не комнату. Женщина зевнула. Обеими руками она встряхнула волосы. – Что ты думаешь о Мильтоне? Маргарет не стала дожидаться, пока Лайам ответит. Да она особенно и не рассчитывала на ответ. – Он, похоже, довольно общительный. Но я с ним чувствую себя неловко. Лайам пересек комнату и положил руки ей на плечи. Он потер рукава свитера, словно собирался ее согреть. – Из-за того, что он такой большой? – Большой и грубый. Он напоминает мне большого козла. Лайам откинул назад голову и весело рассмеялся. Маргарет всегда приходили в голову самые неожиданные сравнения. – Значит, по-твоему, он похож на козла? – На грубого козла Билли. Ты должен знать эту историю. Лайам потер подбородок. – Это из скандинавского фольклора. Он прошел к потертому кожаному дивану и грациозно опустился на краешек. Мужчина посмотрел на Маргарет. Его карие глаза искрились весельем. – Ты знаешь, козлы могут приносить удачу. По этому поводу есть один стишок девятнадцатого века. Он закрыл глаза и процитировал: Пускай смеются мои друзья, Я доктор, точно, но для зверья. Пускай я пахну и день и ночь, Мой запах гонит болезни прочь. Маргарет покачала головой. – Болезнь остается, – пробормотала она. Лайам поморщился. – Каламбур – это юмор не самой высокой пробы. – Если ты собираешься здесь сидеть и изливать на меня свои амбарные поэмы, то тебе придется смириться с моими маленькими неуклюжими каламбурами. Женщина подошла к окну. – А вообще-то здесь холодно. Вот посмотри. Стекла дрожат от ветра. Зимой мы с тобой оба наверняка подхватим пневмонию. Как только ты помнишь все эти древние стихи! Лайам наклонился к круглому журнальному столику, стоявшему перед диваном. Он взял стеклянный графин и налил себе маленькую рюмочку скотча. В неярком свете торшера на его лице появилась легкая улыбка. – Это моя работа. И это у нас фамильное. Маргарет нахмурилась. Она отдернула мятую бархатную занавеску и стала смотреть на улицу. По тротуару мимо дома пробежали трусцой две девушки. Рюкзаки подпрыгивали у них на спинах. «Что-то они поздно, – подумала Маргарет, наблюдая, как девушки спешат по направлению к студенческому городку. – Спальные корпуса наверняка уже закрыты. Если девочки живут в общежитии, им сейчас не позавидуешь». – В Чикаго тоже запирают общежития на ночь? – спросила она Лайама. – Я что-то не припомню. – Нет, – ответил он, потягивая скотч. – Но здесь, в маленьких городках Пенсильвании... Здесь ничего не меняется. Здесь время остановилось. Он сделал еще глоток. – Мы говорили о Мильтоне, – напомнила женщина, вглядываясь в неясную тьму. – О Мильтоне-козле! Лайам пересек комнату, осторожно неся перед собой рюмку. – У него такие громадные ручищи. Когда говорят о руках мясника, имеют в виду именно такие руки. Лайам усмехнулся. – Какое уж там у козла мясо! А почему ты смотрела на его руки? Маргарет отвернулась от окна. – На них трудно не обратить внимание! Я думала, он раздавит бедную пивную кружку! Лайам поставил рюмку рядом с кроличьей клеткой. Женщина смотрела, как он просовывает морковку сквозь решетку. – Мильтон совершенно нормальный. Мне кажется, он интересный человек. – Интересный? Я видела, как ты зевал, когда он показывал тебе свою коллекцию ножей. Он так подробно рассказывал о каждом из них! Мне казалось, это никогда не кончится. Лайам рассмеялся. – Посуди сама, не может же он с такими руками собирать коллекцию наперстков! Они оба рассмеялись. Лайам потыкал морковкой в нос кролику. – Держи, Фиби! Кушай! Давай! Ешь! Он оглянулся на Маргарет. – Эта крольчиха явно создана для ирландского рагу! Да она скорее съест собственные орешки, чем свежую, сочную морковку! Маргарет поежилась. Она задернула занавеску и отошла от окна. – Лайам, почему все-таки ты держишь эту противную крольчиху? Лайам ответил не сразу. – Из-за четырех кроличьих лапок. Мне нужно, чтобы мне везло. Я должен обеспечить себе как можно больше везения. * * * Через пару минут раздался такой сильный стук в дверь, что они оба вздрогнули. Лайам сунул морковку в клетку и пошел открывать. – Уже поздно. Кто бы это мог быть? Маргарет улыбнулась. – Может быть, Мильтон. Пришел одолжить немного козьего корма. Лайам бросил взгляд в зеркало над каминной полкой, чтобы убедиться, что у него все в порядке. – Маргарет, это жестоко. Нет, правда, жестоко. Снова раздался стук. Потом кто-то легонько забарабанил по двери кончиками пальцев. – Входите! – Лайам открыл дверь. Он не сразу узнал стоявшую на крыльце женщину. Несколько мгновений мужчина молча смотрел на взлохмаченные рыжие волосы, закрывавшие один глаз. Волосы явно пострадали от бесчисленных перманентов и окраски. Потом он заметил ярко накрашенные губы. |