Книга Падший ангел за левым плечом, страница 34 – Татьяна Степанова

«Надо самой прочесть, что он говорил Вавилову на допросе!» – решила Катя. И начала искать среди томов второй том дела об изнасиловании.

Но ей попался второй том дела об убийстве Аглаи Чистяковой. Никто с ним сейчас не работал, и Катя не могла устоять.

А что там, в этом томе?

В этот толстенный том аккуратно были подшиты протоколы допросов, проведенных именно Вавиловым – в школе. Катя листала, бегло просматривала. Титаническую работу проделал начальник розыска, надо ему отдать должное. По поручению следователя он лично допросил всех одноклассников Аглаи и учеников параллельного класса, а также учеников других классов – младших, игравших в тот день во дворе школы после уроков.

Катя насчитала 73(!) протокола допроса школьников, и в этом томе были подшиты также и протоколы допроса учителей – в том числе директрисы и учителя химии Белкина.

Протокола допроса Грачковской в этом томе не было. Зато в самом конце подшит протокол допроса матери Аглаи.

Катя подошла к Артему Ладейникову и спросила – обработан ли, изучен ли уже весь этот объем. Он полистал файлы в своем ноутбуке. Повернул экран к Кате.

Что ж, из всего этого моря бумаг сыщики выудили самое главное – отсутствие конкретных фактов.

Одноклассники Аглаи характеризовали ее как «зануду». Девочка интересовалась исключительно математикой и решением уравнений. Проучившись всего два года в этой школе, она так и не завела себе в классе подруг. Одноклассники жалели Аглаю, но все равно высказывались о ней как о чужой – мол, думала лишь об учебе, рвалась на разные олимпиады и конкурсы, одевалась плохо, потому что ее мать еле сводила концы с концами и у них денег ни на что особо не было, даже на кино. Все подтверждали, что Аглая часто спорила на уроках географии с учительницей Натальей Грачковской. А та к ней тоже «привязывалась по пустякам», «не давала жизни» и грозилась «испортить ЕГЭ».

После окончания уроков в ту пятницу Аглая вроде пошла домой, но никто из одноклассников ее не видел. Не видели девочку и школьники младших классов, игравшие во дворе в ожидании родителей. Зато некоторые из них видели в школьном дворе и возле футбольного поля завуча Наталью Грачковскую.

Катя вспомнила это маленькое поле. За ним – забор, а там калитка в парк и всего в нескольких метрах эта трансформаторная будка и «щель» за ней.

Артем Ладейников порылся среди томов и протянул Кате тоненькое дело.

– Суицид, полковник Гущин приказал и этот материал из архива поднять тоже.

Катя поняла, что это материалы проверки обстоятельств смерти матери Аглаи. Ее мать звали Аделаида. Катя подумала – какие звучные имена и какой страшный конец у обеих.

Мать Аглаи повесилась дома в ванной. Ее предсмертная записка тоже подшита в дело. Неровный косой почерк: «Простите, не могу больше. Дочка моя там совсем одна. Не оставлю ее там, как оставляла здесь…»

Катя закрыла глаза. Вот так…

Потом она собралась с силами и открыла в толстом томе протокол допроса этой женщины.

Глянула на дату. Вавилов допрашивал ее за десять дней до самоубийства. В протоколе и в вопросах не сквозило никакой жесткости. Вавилов старался быть очень аккуратным, понимая, что перед ним мать, потерявшая дочь. И все же вопросы его были остры.

Часто ли оставляла Аглаю одну дома, часто ли уезжала…

Часто.

Имела ли связи с мужчинами?

Имела.

Чем зарабатывала на жизнь и содержание дочери?

Старалась подработать дизайном… Мы всегда нуждались в деньгах, и Аглая это понимала, не жаловалась, пыталась помогать чем можно.

Жаловалась ли Аглая на учительницу Грачковскую?

Да, она говорила о ней постоянно, злилась, обижалась, жаловалась на несправедливость и тревожилась, что географичка запорет ей баллы.

Вызывали ли вас как мать в школу из-за конфликта Аглаи и Грачковской?

Нет, не вызывали. Все, что происходило, я знала лишь со слов дочери.

Курила ли Аглая?

Нет, не курила. В доме курю только я…

Как Аглая проводила свое свободное время?

Учила уроки и иногда гуляла, она любила кататься на роликах и во время прогулок решала уравнения. Так она говорила.

Есть ли у вас подозрения, кто совершил убийство?

Ее убила Грачковская. Больше некому. Она была врагом Аглаи.

Вот так. Катя отложила том в сторону. Мать девочки обвиняла в ее убийстве учительницу. Что еще можно тут сказать? Наверное, весь город так думал, вся школа, все соседи.

Но достаточных фактов и доказательств довести дело до суда и предъявить Грачковской обвинение так и не нашлось. Вавилов не смог.

А что говорят экспертизы?

Катя начала искать следующий том дела об убийстве Аглаи Чистяковой. Но – нет, с ним кто-то уже работал.

Вместо него ей попался том с подшитыми экспертизами по делу об изнасиловании в отеле «Сказка».

«И правда так можно рехнуться», – подумала Катя. Это невозможно вот так переключаться с одного на другое. Это портит все восприятие, мутит всю картину. Потому что и так ни черта не понятно, а тут еще эта чехарда.

Полковник Гущин создал этот метод чересполосицы для себя – мол, кто-то что-то прочтет, а для него вычленят самое главное. Но это может быть большой ошибкой. То, что сейчас кажется главным, и так уже звучало на суде. А они-то раскрывают совсем другое дело: кто и за что из всех этих фигурантов мстит сейчас Вавилову?

Она начала читать заключения экспертиз. Потерпевшая Марина Приходько, освидетельствование, осмотр, данные биологической экспертизы.

Все, как и написал Артем Ладейников под диктовку оперативников в своем компьютерном дайджесте, – экспертиза обнаружила сперму и ДНК Павла Мазурова. А также зафиксировала, что Марина Приходько по прозвищу Мимоза была сильно избита – синяки на плечах, на бедрах, сотрясение мозга, перелом кости носа, трещина левой скуловой кости. Потребовалась хирургическая операция лицевого отдела и затем серия пластических операций.

На самом Павле Мазурове выявлены следы ДНК Марины Приходько. Кроме того, у него травма затылочной области – рана, рассечение кожи – следствие удара бутылкой по голове.

Он ее избивал и насиловал, она сопротивлялась и ударила его бутылкой. Так их и застали, когда сломали дверь. Это видела Виктория Одинцова. Все сходится. Кроме…

– Ты чего такая сердитая?

Катя оторвалась от заключения. Полковник Гущин собственной персоной. Он буквально на цыпочках прокрался в свой кабинет, оккупированный оперативниками.

– У меня ум за разум заходит, Федор Матвеевич, – призналась Катя. – Мы тянем сразу три нитки одновременно. И мы запутаемся. Мы можем не увидеть каких-то важных деталей… не деталей, а несоответствий, намеков.