Онлайн книга «Падший ангел за левым плечом»
|
Будильник прозвенел, и надо же такому случиться – она услышала сигнал-музыку, пошарила в полусне на тумбочке возле кровати, отыскала пульт, выключила электрочасы и… отрубилась опять. Когда она открыла глаза, в окно ярко светило апрельское солнце. На часах – половина одиннадцатого. Катя вскочила как ошпаренная и… Проспала! Зато кафе уже наверняка открыто. Пока доберется – обед. Они же там посменно работают. Виктория Одинцова может домой уйти, передав вахту совладельцам кафе. Катя добралась до Рождественска лишь в начале второго. Она уже горько раскаивалась в этой своей затее. И чего, собственно, ей неймется? Не такие уж и важные подробности и факты, чтобы вот так бездарно угробить на них полдня. Гущин ей ведь лучший вариант предлагал – познакомиться с Мимозой, расспросить ее про Павла Мазурова. Мимоза могла рассказать что-то интересное. А эта прекрасная кондитерша Одинцова и видела его всего раз – там, ночью в номере. Пар изо рта… Там было очень холодно… Ну и что? Да мало ли по какой причине? Катя открыла пластиковую дверь кафе, бросив косой взгляд на грифельную доску с меню, написанным мелом. В кафе – ни души. За стойкой тоже никого. Катя ждала – отошла, наверное, куда-то, может, в туалет. И вообще неизвестно, работает ли Одинцова сейчас, может, давно сменилась. В дверях появилась парочка – офисные служащие. – Опять тут никого? Эй, нам только кофе с собой! – звонко окликнула тишину молодая девушка. – Лелька, пойдем, тут не дождешься. – Ее приятель потянул ее за руку. Ушли. Катя осталась у стойки. В крохотном кафе пахло обжаренным кофе, корицей и сдобными плюшками. Было очень тихо. Куда она подевалась? Ушла? Оставила кафе открытым? Катя медленно оглядела маленькое тесное помещение. Тут и спрятаться негде. Неожиданно ее внимание привлекли коробки. Вчера они стояли сложенные в штабель возле стены, а сейчас, если заглянуть за стойку, были беспорядочно навалены возле двери в подсобку, словно подпирая ее снаружи. Катя оглянулась на дверь – никаких посетителей. Она обошла стойку, приблизилась к коробкам. Постучала в дверь подсобки: – Эй! Виктория! Тишина. Катя вдохнула воздух – тут тоже пахло кофе и корицей, но к ароматам примешивался еще какой-то запах – тусклый, медный, неприятный. – Виктория! Или ей показалось, или за дверью раздался какой-то шорох. Словно пальцами поскребли по дереву. Катя внезапно ощутила, как по ее спине пробежали мурашки. Она наклонилась и… лишь секунду колебалась, испытывая странный, вроде бы совершенно беспочвенный приступ сильного страха, а потом начала отодвигать коробки в сторону. Они были тяжелые, эти коробки: в некоторых бутылки с кока-колой, в некоторых пакеты с соками. Катя не могла их поднять. Она пинала их ногами и тянула за картонные отвороты. Снова этот звук… шорох… Словно ногтями проскребли… Внезапно она ощутила, что картон под ее рукой влажен. Она глянула вниз, что, сок пролился? Низ картонки пропитался чем-то алым, будто и правда разлитым томатным соком. Только вот Катя шестым чувством поняла – это не сок. – Виктория! Она лихорадочно возилась с этими чертовыми коробками, подпиравшими дверь, – она больше не сомневалась: возле двери возвели преграду, чтобы кто-то не смог выбраться оттуда, из этой тьмы… – Виктория, вы там?! Или ей показалось, или она услышала этот звук: хрип… захлебывающееся бульканье, словно в чьем-то мертвом горле клокотал последний вопль. Катя отпихнула ногой коробку и приоткрыла дверь. Она увидела руку – женскую руку, измазанную кровью. На секунду Катя ощутила дурноту, в глазах потемнело. Неужели тут, как и в том страшном гараже, отрубленные, отпиленные руки и… Снова слабый хрип. На полу – в луже крови тело. Катя, не помня себя, рванула дверь и открыла ее. Виктория Одинцова лежала ничком на полу. Катя лишь секунду глядела туда – в темноту: подсобка не имела второй двери, она напоминала узкий шкаф, полки по стенам уставлены коробками и пакетами с кофе. Тут никого… только она… Рядом с ней никто не спрятался, не подстерегает меня… Эти мысли – Катя не хотела их, их подсказывал страх. Она бросилась к Виктории, встала на колени. Мертва? Она мертва? Катя осторожно перевернула ее: джинсовый комбинезон спереди весь промок от крови, на груди – тоже кровь, но за одеждой, за всей этой одеждой не видно ран. Она пощупала ее руку – нет, нет этой пугающей ледяной холодности, рука теплая. Она жива! Катя нашла пульс – тоненький, как ниточка, редкий. Но пульс бился. – Вика, слышите меня? Все будет хорошо, я сейчас вызову «Скорую»! Слышите, только не уходите, не отключайтесь, все будет хорошо! Катя выхватила мобильный и… Она набрала номер экстренной помощи в одно касание. Потом вспомнила, что она не знает название улицы, где расположено кафе. Она добралась сюда на своей машине, на крошке «Мерседес-Смарт», и сделала это по памяти, потому что это не так сложно – после поворота с федерального шоссе все время прямо, прямо, а потом направо. И вот эта улица с бывшими фабричными цехами, переделанными в офисы. Катя выскочила из кафе. Ринулась к прохожему. Тот остолбенел. И Катя поняла – он заметил на ее куртке кровь. – Как улица называется? – заорала не своим голосом. – Надо «Скорую» вызвать! Там женщину ранили! Прохожий пробормотал: – Второй фабричный проезд. И, оглядываясь, спотыкаясь, буквально дал деру: на его лице сморщенном было написано – только не впутывайте меня ни во что! Оператор «Скорой» на том конце не отключался: Катя назвала адрес, сказала – это маленькое кафе-павильон. Она вернулась в подсобку. Виктория Одинцова лежала так, как она ее оставила. Катя увидела на стене еще один джинсовый комбинезон, схватила его, скомкала и начала осторожно подсовывать Виктории под голову. Она боялась, что кровь из раны хлынет в горло. В этот момент веки Виктории слабо дрогнули, она открыла глаза. В них метался дикий ужас. – Вика, успокойтесь, держитесь. «Скорая» едет, врачи вам помогут, только держитесь. Кто на вас напал? Вы видели, кто вас ранил? В горле Виктории снова заклокотал хрип. Губы ее скривились, она словно силилась что-то сказать. Катя наклонилась к самым ее губам. |