Онлайн книга «Московское Время»
|
Софья Дмитриевна недоверчиво взглянула на Клавдию. – А все-таки, ты ничего с годом не перепутала? – Да нет же, не перепутала, это день тридцатилетия Победы. – Победы? – В Великой Отечественной войне, которая началась в 1941 году, а закончилась в 1945-м. Нам ее еще предстоит пережить. Да и много чего другого… – погрустнела Клавдия. Из последовавшего затем рассказа вытекало, что будущее, мягко выражаясь, совсем не лучезарно. Конец повествования продолжила тяжелая тишина; в тягостном молчании каждая думала о своем. – Я, наверно, поеду в Сибирь, к своим, если живы, конечно, – первой заговорила Клавдия. – А если и не осталось никого – все равно поеду. Вот только как без документов? – Паспорт я тебе постараюсь выправить, – пообещала Глаша. – А то, Глаш, поехали со мной, – оживилась Клавдия. – Пока не поздно, поехали! Нельзя тебе здесь. – Мне ничто не угрожает, – сухо проговорила Глаша. – Ага, все они тоже так думали. И маршалы, и генералы, и министры… Не дури, Глашка, поехали. Вон и Софью Дмитриевну с собой возьмем – до 1975 года еще далеко! – Мне нельзя: Алексей Арнольдович может раньше вернуться. – Не может. У них там раньше 1975 года ничего не получается. – Разве он не бывает на Мясницкой? – Еще как бывает! Напротив Почтамта часами стоит. Софья Дмитриевна схватилась рукой за горло, закрыла глаза и, показалось, окаменела, если б через несколько секунд не блеснула на щеке мокрая дорожка. Потом она резко встала и вышла. – Долго рассказывать, – ответила на недоуменный взгляд Клавдии Глаша, решив без ведома Софьи Дмитриевны не открывать ей, как оттуда возвращаются. Стукнула дверь. Послышался голос Софьи Дмитриевны: – Глаша! Клавдия! Что вы там сидите! Идите к столу! 6
Вот уже второй день в ожидании паспорта Клавдия жила у Софьи Дмитриевны. Поначалу она все ходила и поражалась тому сокрушительному преображению, которое постигло некогда шикарную квартиру. Более всего было ей обидно за кухню, превратившуюся из просторной, облицованной белоснежным кафелем комнаты в загромождённое столами и табуретами помещение с облупившимися крашеными стенами и пятнисто – рыжим потолком. На следующий день горечь от обступившей ее новизны улеглась, и Клавдия начала присматриваться к жильцам. Первой, с кем она пообщалась, была Капитолина Емельяновна. – Подвинься, что ли, – сказала Клавдия, присаживаясь на скамейку у подъезда, где Капа по обыкновению лузгала семечки. Было четырнадцать часов третьего дня рабочей шестидневки [1] – время, когда дома остаются лишь пенсионеры, грудные дети и иждивенцы. Сама Клавдия считалась родственницей Софьи Дмитриевны, приехавшей ненадолго у нее погостить. Предусмотрительно сменив свою «олимпийку» на платье из сильно обедневшего гардероба бывшей коллежской асессорши, она чувствовала себя стеснительно в одежде непривычного фасона. Однако при виде казакина Капитолины настроение у нее улучшилось. – Где ж такими бархатами торгуют? – Чего? – подняла Капа сердитое лицо с нависшей на губе шелухой. Оценив ее неотзывчивость, Клавдия решила тему не развивать. – Забей. Проехали. – Чего? – по-прежнему щетинисто вопросила Капа. – Ты чего все время «чевокаешь»? – Чего? «Совсем без ума», – подумала про нее Клавдия и собралась уходить, но, вспомнив, что в квартире заняться нечем – в комнатах Софьи Дмитриевны она прибралась еще утром, а ужин готовить рано, – решила остаться. – Что в кино сейчас показывают? – помолчав, спросила Клавдия. – Так это ж, – улыбнулась вдруг Капа, – «Волга-Волга». – А… Знаю… Отстой. – Как это? Тут Клавдии вспомнилась Софья Дмитриевна, которая говорила ей: «Ты следи, пожалуйста, за своей речью, не стоит привлекать к себе лишнего внимания. Я заметила, у тебя слова используются не в их прямом значении, да и сама ты стала совершенно другой». «Ну, конечно, – оправдывалась Клавдия, – там, откуда я, скромные кухарки не выживают!». – А по телевизору какой сериал идет? – тщательно подобрала она слова. – Чего? – снова впала в недоумие Капа, но Клавдия догадалась, что женщина ни в чем не виновата: – Телевизоры у вас есть? – Какие еще визоры? – Понятно, я так и думала. Значит, про мобильники и спрашивать нечего. Лытнева давно уже перестала грызть семечки и сидела, нахохлившись, докапливая раздражение, чтобы взорваться. Клавдия, сообразив, что последняя фраза именно к этому сейчас и приведет, быстро вынула из кармашка сотовый телефон. – На, смотри, – засветила она экран. – В этой штуковине много интересного. Можно, например, в головоломку поиграть или пасьянс разложить. У меня тут полно всего загружено. Только зарядка скоро кончится. Испугавшись, что опять наговорила много непонятных слов, она напряглась, но Капа увлеченно разглядывала ярко-красочные изображения карт, выведенные Клавдией из раздела меню «Игры». – Ишь, красота-то какая! – восхитилась Капитолина. – А их еще передвигать можно. Вот, пальцем. Попробуй сама. После нескольких упражнений по перемещению карт Капа спросила: – А можно мужу со свекром показать? – Почему же нет. – Только Евдохе нельзя. Она психованная, вредная. – Да у вас вся семейка такая, – не сдержалась Клавдия. – Видела я твоих… мужа со свекром. Капитолина посмотрела исподлобья, и Клавдия поспешила дать добрый совет: – Вам йогой заниматься надо. Она нервную систему успокаивает. Я, например, занималась. – А как это? Научишь? – Легко. Иди, готовь деда. Да и сама размотайся. Ты что, в этом платке родилась? – Нам, мужним, нельзя простоволосыми ходить. – Так то в деревне. А вы ж теперь понаехали, москвичами стали! Соответствуйте! Для демонстрации упражнений Клавдия отправилась одеть «олимпийку», столь рельефно выделявшую достоинства ее фигуры. Тем временем дед Ефим негодовал: – Ты, Капитолина, совсем сбрендила! Надо ж, чего удумала! Я сейчас вожжи возьму… В этот момент на пороге лытневского жилища появилась Клавдия: – А вы и вожжи из деревни прихватили? |