Книга Загадка лондонского Мясника, страница 41 – Тони Парсонс

– Это… необычно, – сказал Гейн.

Может, Свайр и не вздернула бровь, но впечатление от ее лица было именно такое.

– Всего лишь необычно? – тихо спросила она. – И больше ничего?

– Случай беспрецедентный, мэм.

Свайр кивнула, будто хотела сказать: ну, наконец-то.

– Что с отпечатками пальцев?

Мэллори полистал свою книжечку и кашлянул:

– Ситуация не изменилась, мэм. Ни на одном из мест преступления отпечатков не найдено.

Суперинтендант пристально посмотрела на него:

– Иными словами, найдены следы перчаток?

– Нет, мэм. Вообще ничего. И отсутствие отпечатков остается… без объяснения.

Свайр помолчала.

– Выходит, убийца – призрак?

В пояснице запульсировала боль.

– Он не призрак, мэм, – сказал я.

Она кивнула, приняв решение:

– Мы перезагружаем операцию «Толстяк». У вас будет три новых сотрудника.

Слева и справа от Свайр сидели двое: молодой очкарик из Восточной Азии, у которого на лбу было написано, что он – компьютерный гений, и мужчина лет шестидесяти с мягкими седыми волосами – он явно не работал в полиции Центрального Лондона, потому что пришел на встречу в костюме, но без галстука. До этого момента оба хранили молчание, избегая смотреть в глаза нашей некомпетентной следственной группе. Сейчас они подняли головы.

Свайр кивнула Мэллори:

– Пока вы остаетесь старшим следователем. Однако я буду приходить на утренние совещания. Докладывать обо всем вы должны напрямую мне.

Гейн и Уайтстоун переглянулись. Время Мэллори истекало. Он сохранил должность, но расследование перешло в другие руки, операцию «Толстяк» теперь вел Новый Скотленд-Ярд, а не Сэвил-Роу.

Все полномочия Мэллори внезапно превратились в хрупкий инструмент, который женщина, сидящая во главе стола, может отменить щелчком пальцев. Я заметил, что Гейн и Уайтстоун не находят сил посмотреть ему в глаза.

Свайр указала на компьютерщика, сидевшего слева.

– Это Колин Чо из подразделения по борьбе с электронными преступлениями. Как вы знаете, оно основано Министерством внутренних дел и полицией Центрального Лондона, чтобы государство могло отреагировать на серьезные инциденты в этой области. Мясник Боб – как раз тот случай.

– Думаю, мы покажем вам парочку новых трюков, – сказал Гейну молодой человек; в его акценте звучали Гонконг и Лондон.

Гейн промолчал.

– Найти Боба необходимо, – продолжала Свайр. – Я хочу, чтобы его выволокли из-за файерволла. Я хочу, чтобы вы принимали его всерьез. Над нами уже смеются.

Суперинтендант резко кивнула в мою сторону, но ее волосы, скрепленные лаком, даже не шелохнулись.

– Особенно после того, как детектив-констебль Вулф прогулялся по сельской местности.

– Мы относились к Бобу вполне серьезно, мэм, – возразил Мэллори.

Свайр не грохнула кулаком по столу, да это было и не нужно: она пригвоздила старшего инспектора к месту таким взглядом, от которого даже у снеговика случилось бы переохлаждение.

– Недостаточно серьезно. Члена парламента от Северного Хиллингдона высоко ценят в Уайтхолле и Вестминстере.

Свайр глубоко вдохнула и медленно выдохнула:

– Мне звонят оттуда.

Вот в чем дело, подумал я. Убийца подбирался к Бену Кингу, и на плечо суперинтенданта легла тяжелая рука Даунинг-стрит и Уайтхолла.

Свайр повернулась к пожилому мужчине:

– А это доктор Джо Стивен из Института психиатрии. Не расскажете нам о своей работе, доктор?

– Я судебный психолог и сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам.

Доктор говорил, певуче растягивая гласные, как уроженец Калифорнии, проживший в Англии двадцать лет. В его акценте встретились Голливуд и Лондон.

– У вас уже есть какие-то идеи? – спросила Свайр.

– Судебная психология – больше искусство, чем наука. Я попробую изучить улики и показания свидетелей и предположить, какой человек мог совершить такие преступления.

На столе перед ним лежала папка. Доктор взглянул на нее, и я почувствовал, что на самом деле она ему не очень-то нужна.

– Чтобы понять мотивы неизвестного субъекта, необходимо принять во внимание, что он перестраивает мир по-своему. Женщины почти всегда убивают тех, кого они знают. Жертвами мужчин чаще становятся незнакомцы. Все серийные убийцы – мужчины.

Гейн скрестил руки на груди.

– Значит, ищем мужчину? – Он усмехнулся, глядя на Уайтстоун, но та не ответила и даже не посмотрела на него.

– Что ж, круг поисков сузился, – пробормотал чернокожий детектив.

Доктор Стивен удивленно смотрел на него:

– Белого мужчину.

– А это еще почему?

– Потому что все его жертвы – белые. Серийные убийцы почти всегда выбирают представителей своей расы. Правило практически универсальное.

Доктор немного смутился. Он хотел помочь нам, а пришлось оправдываться.

– Каков этот белый мужчина, доктор Стивен? – дружелюбно спросила Уайтстоун. – Сколько ему лет, какие у него мотивы, к какой социальной группе он принадлежит?

– Он старается исправить некую, с его точки зрения, несправедливость. Он наказывает своих жертв. Все нападения тщательно спланированы. Убийства произошли не в результате конфликтов. Субъект мстит, старается исправить несправедливость единственным доступным ему средством – жесточайшим насилием. Он – плод среды, в которой цель достигается грубой силой.

Гейн весь кипел от возмущения, а мне слова доктора показались вполне разумными. Я с содроганием вспомнил, как аккуратно и ловко убийца рассекал сонные артерии. Да, так и действует человек, решивший переделать мир.

– Или он просто псих, – сказал Гейн.

Во взгляде доктора Стивена мелькнули смущение и жалость.

– Тогда он такой псих – пользуясь вашей терминологией, детектив, – который решил восстановить справедливость в безумном, по его мнению, мире. Честь, сила и власть – вот что для него важно. Когда вы найдете преступника, а это, несомненно, случится, вы увидите человека, который хочет контролировать других и которому это необходимо больше всего на свете.

– Так, значит, вы о нем вообще ничего не знаете? – спросил Гейн.

– Послушайте, я здесь, потому что кто-то убивает посторонних для него людей, – начал доктор Стивен. – В большинстве случаев преступник и жертва незнакомы. Муж убивает изменницу-жену, мать – ребенка, торговец наркотиками – собрата по бизнесу.

Он помолчал.

– Другое дело – серийный убийца. Жертва его не знает. Он не муж, не деловой партнер, не друг. Однако этот неизвестный субъект оставляет следы. Психиатрические, поведенческие, ритуальные. Следы его фантазий и безумия.