Онлайн книга «Загадка лондонского Мясника»
|
Наташа, наверное, решила, что успеет спровадить его до моего приезда, но возле парка почему-то никогда не бывало пробок, и я приехал раньше. Она оделась как на свидание. На столе горели свечи, Эл Грин пел, как хорошо быть вдвоем, пахло ростбифом. Хозяйка чмокнула меня в обе щеки, потом в губы, и я почувствовал аромат ее духов – запах, который хочется вдыхать без конца. Я принес бутылку вина. Наташа грациозно взяла ее, а я подумал, как это все неправильно, нелепо и неуместно. Свидание. У нас свидание. Я злился и на себя, и на нее. Собака, лежавшая на диване, поглядела на меня сонными глазами и снова улеглась. Происходящее нисколько ее не впечатлило. Наташа принесла бутылку «Асахи», японского сухого пива, и ледяной стакан, который дожидался меня в морозилке. – Скаут пошла поиграть к подружке? – Останется у нее на ночь, – ответил я. Наташа закусила губу и с улыбкой покачала головой. – А ты тогда останешься у меня. – Она взяла меня за руку, посмотрела в глаза. – Ты думаешь, я плохо себя веду? Я рассмеялся, и ее улыбка погасла: – Что случилось? Я отошел к дивану, но не сел. Задерживаться тут я не собирался. – Знаешь, что будет, если следователь переспит со свидетельницей по делу об убийстве? – спросил я, отхлебнув пива. – Что? – Конечно, ты знаешь. Наташа положила руки мне на плечи, я замер, и она отступила. – Макс. Пожалуйста. Ее глаза блестели. – Только плакать не надо, – сказал я. Она зло смахнула слезы тыльной стороной ладони: – Хорошо, я не буду плакать. Если ты объяснишь мне, в чем дело. Я думала, мы проведем чудесную ночь… – Тогда, в парке, ты встретила нас не случайно. Так? Наташа отвернулась: – Нет, не случайно. – Ты не выгуливаешь собаку в Хэмпстед-Хит. – Нет. – Ты вообще не гуляешь с собакой. – Нет. Я богатая дрянь, с чьей собакой за деньги гуляет шлюшка из Восточной Европы. – И твой муж лишился глаза не во время игры. – Что? – Твой муж, старина Хьюго. Ты рассказывала, что он потерял глаз, играя в регби. Ты соврала мне. – Это правда! – Ты была там? Видела, как это случилось? – Конечно, нет. – Тогда откуда ты знаешь? – Но все так и случилось. Может, она в это верит, подумал я. Действительно, верит в ложь о спортивной травме. – Зачем к тебе приходил Бен Кинг? Наташа с недоверием рассмеялась: – Так вот из-за чего все это? Ты видел, как он выходил? По-моему, ревновать еще рановато. – Ты и с ним трахаешься, да? Она дала мне оглушительную пощечину. Собака проснулась и наконец поглядела на нас с интересом. – Я ни с кем не трахаюсь. И уж точно не с тобой. Бен приходил забрать вещи Хьюго. – Парочку картин? – Убирайся. – Что случилось в той школе? – Пожалуйста, уходи. – Хочешь узнать, как твой муж потерял глаз? Только подумай хорошенько. На нее вдруг навалилась усталость: – Мне все равно. Он мертв, и теперь это неважно. Наташа сглотнула и обвела взглядом комнату, будто хотела запомнить все: свечи, запах превосходного мяса, песню. – Ты используешь меня, – сказал я. – Подставляешь. И лжешь. – Нет, это ты мне лжешь. – Наконец она разозлилась. – У тебя на пальце обручальное кольцо, но ты не женат. – Что произошло в Поттерс-Филде? Что они натворили? Кто была та девушка? – Не понимаю, о чем ты. Где твоя жена? Что с ней случилось? Почему ты носишь кольцо? Что все это значит, детектив? Ты притворщик. Чертов притворщик! Она вытолкала меня из квартиры. Я не сопротивлялся. Мы оба вели себя как дураки. – Ты ничего не понял! – заявила Наташа, захлопывая перед моим носом дверь. * * * Утром в своем подъезде я обнаружил сверток, лежавший на коврике у входа и наполовину засыпанный рекламками пиццерии. На конверте было мое имя. Пока Стэн обнюхивал рекламные листки, я разорвал упаковку и вытащил дешевую видеокассету – пластиковую, хрупкую и невероятно древнюю. На бумажной наклейке кто-то старательно, будто маленький отличник, вывел маркером печатные буквы: «Наши против Хэрроу». В конверте не было никакой записки. Я посмотрел на кассету, потом на Стэна и вслух спросил: – И как мне это смотреть? * * * – Старые видеомагнитофоны есть в Отделе цензуры, – сказала Рен, когда я приехал на работу. – На третьем этаже. В нашем отделе было пусто. Эди, как всегда, пришла раньше всех. – Смотрю, кто пропал без вести в восемьдесят четвертом, – сообщила девушка. – Начала с женщин в возрасте от пятнадцати до тридцати, радиус – десять миль от Поттерс-Филда. – Продолжайте. – Хорошо. А вы расскажите старшему инспектору о том, что говорил перед смертью Джеймс Сатклиф. – В затылок Мэллори дышит суперинтендант Свайр, а ей очень нужно защитить Бена Кинга. – Тем более расскажите. Я посмотрел на видеокассету. – Понимаю. Но что говорил Джеймс Сатклиф? Мы даже не знаем, кого он имел в виду. Кто был в той комнате? – Он сказал достаточно. Их убивают не потому, что они богаты. Не из-за высокого положения или социального неравенства, или о чем там еще пишет Мясник. – Нет. Их убивают из-за прошлого. * * * В Отделе цензуры мы нашли тихий уголок с парочкой пыльных видеомагнитофонов. Вокруг перед компьютерами сидели молодые люди. Они смотрели, как на мониторах извиваются обнаженные тела, и старались отделить обычную непристойность от преступного разврата, угрожающего нравственности. – Это открытая вульва? – спросил один парень. – По-моему, она только приоткрыта, – ответила девушка. – Ни то ни се, – сказал он и сделал пометку в своих записях. В отделе было человек двадцать. Между собой офицеры общались по-дружески, но мы с Эди не знали тут никого. – Сотрудников меняют каждые полгода, – шепнула Рен. – На всякий случай, чтобы с либидо чего-нибудь не вышло. Она засунула кассету в магнитофон и нажала на кнопку. Пульт давно потерялся. |