Онлайн книга «Еда и патроны. Полведра студёной крови»
|
В выделенном нам от хозяйских щедрот чугунке оказалось тушёное мясо с картошкой. Судя по костям – заячье. Сожрав свою порцию, Ткач довольно рыгнул и отхлебнул из фляги. – Будешь? – крякнув, протянул он мне пойло, от паров которого в моём носу тут же погибла половина рецепторов. – Из тех канистр? – Этиловый. Семьдесят градусов. – Плесни чуток, – подставил я кружку. – Всё, хорош. – Ну, за крышу над головой, – предложил Алексей тост. – И за плечи под головой, – ударил я кружкой о подставленную флягу. – Ух! Дьявол… Ты себе так язву наживёшь. – Ага. Успеть бы. Слышь, старая! – двинул Ткач носком ботинка в запертую дверь. – Не спишь ещё? – Чего надо? – донеслось снаружи. – Тебя звать-то как? – Это зачем? – ответила хозяйка вопросом после долгого молчания. – Да поболтать с тобой хотел. Вредно на полный желудок спать ложиться. – Не помню. – Как так? – Давно не звал никто. Давно не говорила. – Сколько ж тебе лет, что и имени своего не помнишь? – Живу пока. Значит, не слишком много. – Хе, до маразма не дожила – и то дело, – усмехнулся Ткач. – Ну а как ты оказалась тут, в тайге одна? – Как погнали отца с матерью из города, так и оказалась. – Из какого города? – Не помню. – А погнали-то за что? – За меня. Другая была, не как все остальные. Люди не любят других. Хотят, чтобы все одинаковые. Чтобы все красивые. – Жертва ксенофобии, – вынес я экспертную оценку. – А что забрались так далеко? Здесь и городов-то поблизости нет. – Отец охотник был. Месяцами тут пропадал. Хорошее место, богатое на дичь. Сюда и перевёз нас. Подальше от одинаковых. – Хм… Насколько я успел заметить, в здешних городах отбросы… прости, мутанты, ну, другие, ты понимаешь, селятся на окраинах, а не забираются в самую жопу. – На окраине и жили. Выгнали с окраины. – Ого. И за какие же заслуги? – Раздавила голову одной одинаковой, красивой. Смеялась надо мной. – Бабские тёрки, – прокомментировал Ткач со знанием дела. – Только там обычно за патлы таскают, на худой конец – рожу расцарапают. А про раздавленную голову первый раз слышу. Чем раздавила-то? – Руками, – буднично ответила хозяйка. – Словно орех. Не рассчитала. – Вот чёрт, – невесело усмехнулся Алексей. – А местные не беспокоят? – решил я осторожно затронуть тревожащую меня тему. – Местные? – не поняла хозяйка. – Ну, двухголовые великаны верхом на ручных медведях. Встречала здесь таких? – А, эти… Я зову их опятами, – засмеялась старуха. – Тонкие, длинные и грибами пахнут. Приходят иногда. Меняемся. – Меняетесь?! – Брутальный голос Ткача сорвался на фальцет от удивления. – Это как?! Они же… Эти твари нас чуть на мясо не пустили! – Хе-хе, они могут, да. Любят человеков. Глядишь, и меня скоро пустят. Но пока нет. Пока меняемся. Я им корзины плету. Они не умеют. Слишком большие пальцы. – А что за корзины дают? – полюбопытствовал я. – Когда как. Молоко, ягоды, орехи… вещи разные, с охотников добытые. Им-то ни к чему, а мне пригодятся. – Разве охотники сюда забредают? – продолжил удивляться Ткач. – Ну, кроме нас. – Нет, давно уж не забредают. Опята сами ходят к городам ближе. Охотятся на охотников. Хе-хе-хе. – Ты ж говорила, у тебя самой отец охотником был, – напомнил я развеселившейся карге. – Как же так? А где взаимовыручка, сострадание, в конце концов? – Чего? – Он намекает, что папашка твой в гробу переворачивается от такой коммерции, – подсказал Ткач. – Если есть у него тот гроб. Небось опята-то твои батяню и употребили? – Не, – снова засмеялась старуха. – Отец своей смертью помер. На говно изошёл. – Поясни. – Дизе… Дизент… – Дизентерия? – Точно. Всего себя выдристал. Чудно. Это помню, а лицо его забыла. – И не опасаешься так вот рассказывать нам – охотникам – о своём приработке? – осведомился я, страдая от ущемлённого столь наглым образом самолюбия. – Да какие вы охотники, – без следа доверия в голосе ответила прозорливая хозяйка. – От вас за версту смертью разит. – И кто же мы, по-твоему? – Убийцы, бандиты… Почём мне знать? Главное, что у вас есть соль. А у меня – ружьё и сухой порох. – Дьявол. Я, кажется, влюбился, – раскрыл я душу Ткачу. – Но зачем вы здесь? – продолжила старуха. – Ну, – взял слово Алексей, – раз уж ты в людях так охуенно разбираешься, сделай предположение. – От хорошей жизни сюда не идут. Видать, бежите от кого-то. Или ищете что-то. Если бежите, то зря. Из огня да в полымя. А коли второе, так… – Договаривай. – Видала я искателей. Проходили здесь. Да не вернулся никто. Разжевала их тайга. Горы проглотили. – Кто проходил? – прильнул Ткач к двери, будто ожидал услышать сквозь щель божественное откровение. – Люди. Злые люди. Много. – Отряд? – Может, и так. Отряд. Дюжина, не меньше. Ружей много, вещей лишних много. Сгинули все. – Давно? – С десяток вёсен назад, или два… Позабыла. – Значит, дело было по весне? – Только снег сошёл. – А откуда знаешь, что сгинули? – Я много чего знаю, – захихикала старуха. – Давно живу. – Чего искали? – Смерти своей, не иначе. Как вы. – Э нет, старая, мы тут за другим. – В сторону Верхней Косьвы шли? – перебил я их непринуждённую беседу. – Вроде так, – ответила старуха после подозрительно долгой паузы. – От чего погибли? Только на этот раз давай без хуйни про тайгу и горы. – Хм. Так известно, от чего тут гибнут. Кто в болоте утоп, кто гадюку не приметил, кого звери задрали… – Это называется – по глупости. Не могли двенадцать человек так подохнуть. Кто-то должен был дойти. – Куда дойти? – подловила меня карга на слове. – Куда путь держали. – Может, и так. Только не вертались. Должно быть, и сейчас там живут. – Старуха прыснула со смеху, довольная собственной шуткой. – А в остроумии ты давно не упражнялась, да? |