Онлайн книга «Райское яблоко»
|
– Ты думала, он из-за платья со мной разведется? – А я и не думала вовсе. Я просто сходила с ума. Мы пришли первыми, и в половине двенадцатого появились, наконец, вы с Сашей. Ты была в коричневом шелковом балахоне, тебе очень шло… – Да помню! В шкафу вон висит… – Я чуть не умерла, когда вы вошли. Какая ты была красивая, оживленная, наглая. Как крепко держала его за рукав. У меня в глазах почернело. Пошла в ванную, смотрю в зеркало, ничего не вижу. Накрасила губы на ощупь. Выхожу. Дочка оглядывается, ищет меня. Пробило двенадцать. Все начали чокаться, пошли поцелуи. И я увидела, как вы поцеловались, и он так ласково, сдержанно – знаешь, как он умеет? – погладил тебя по плечу. Даю тебе слово, меня тогда инсульт не разбил только потому, что мы были на двадцать лет моложе! Сейчас бы, наверное, разбил. А потом он подошел ко мне – все ведь ходили по кругу – и мы с ним тоже поцеловались. Я закрыла глаза и положила ладонь на его затылок. Чтобы он не сразу отошел. И, главное, чтобы он вспомнил, как мы целовались на чужой нетопленной даче два дня назад. Он вспомнил, конечно. – Я, Зоя, могу и продолжить. Мы пришли с этого Нового года в четыре утра. Он был слегка пьян, возбужден. И спать нам обоим совсем не хотелось. И он мне сказал: «А давай еще выпьем. Шампанского. Только вдвоем – ты и я». Мне плакать хотелось от счастья. – Ну, что теперь плакать! Тебе сейчас сколько? – Мне? Ты же ведь знаешь. – А мне шестьдесят. – Да кто тебе даст шестьдесят? – А ты на год младше. Но ты изменилась там, в клинике. Тут Лиза и вспомнила звездное небо. И вспомнила то, что хотела сказать. Но хлынули новые, дикие речи. – Я попала в клинику из-за тебя. – Ты? Из-за меня? – Я знала про все. Не сразу, конечно. – Но он же тебя так берег! Не меня. Я – что? Это жен берегут! Он разве тебе говорил про меня? Другие тебе доносили, не он. А он пресекал все твои разговоры! И дома ему нужен полный покой. И чтобы никто никогда не скандалил. Вот он и берег тебя. Да еще как! За мой, правда, счет. Ведь мы с ним скитались по разным квартирам. То там ключ дадут, а то здесь. Нет, ты подожди! Ты дослушай сначала. Поехали мы в Ленинград. Это счастье! На целых пять дней. Не знаю, уж как ему там удалось, чего он наплел… – А он попросил, чтобы я с ним поехала. А я не могла, но зато успокоилась. – Как все гениальное просто, подумай! – Так что в Ленинграде? – А что в Ленинграде? Гостиница – люкс. – Как же вас поселили? – Дал взятку директору, тот поселил. Скрываться нам было особенно нечего, он был там один из всего института. Вокруг – незнакомые люди. Убегал утром на свою конференцию, а к двенадцати возвращался. Но ты знала номер этой гостиницы, и у нас разрывался телефон. – Да, помню. Никто не брал трубку. – Тогда я сказала: «Звони, а то подозрительно как-то. Звони. А я погуляю». – Хитрила? – Хитрила. Хотела проверить. – А что проверять? Он уехал с тобой… – Уехал! Но не забывал, что вернется! От этого и извивался, как уж! Так вот я сказала: «Звони. Я уйду». И правда ушла. Дверь закрыла. Но двери там тонкие, все было слышно. – Так кто же солгал? – Все лгали. Себя не забудь! – Но я поплатилась за это! Не ты, а я поплатилась за это! – Могла не платить. Ведь ты же все знала! Что ж ты не ушла? – А что это я? Почему это я? – Причина была недостаточной, что ли? – Нет, ты и должна бы была его бросить! Ведь он никогда не хотел разводиться! – А он говорил, что хотел. – Неправда. – Нет, правда. Он так говорил. – Но он ведь расстался с тобой? Ведь расстался? – Спроси у него. – Тебе бы по трупам ходить! – А кто у нас труп? Вроде все еще живы. – И ты не краснеешь? – А что мне краснеть? Лет двадцать ты знала, что он изменяет. Врала, притворялась, пока не свихнулась. Теперь, наконец, получила обратно. Он шагу не ступит со страху. Бери! – Он больше не нужен тебе? – Он мне нужен. – Ну, я так и думала. Ты не отпустишь. – Уже отпустила. – На время, на время! Потом вырвешь с мясом. И полуживого. – Зачем он мне полуживой? Ты не знаешь? Снег в тихом дворе странно порозовел. Потом стал кровавого, мертвого цвета. Они заливали его своей кровью. – Действительно не понимаю! Зачем? Ведь он человек нерешительный, мягкий… – Он – мягкий? Да он же – кремень! – Я думала, Зоя, что ты поумнее. – При чем здесь мой ум? Не умом его брали! – А чем? – Ты сама-то подумай. – Я думала. – Ах, да! В желтом доме, наверное! – Какая ты все-таки дрянь. – Извини. И вдруг обе сникли. – Ты знаешь, что я поняла? – Нет, не знаю. – А я ведь за этим к тебе и пришла. – Я думаю, ты не за этим пришла. – За этим. Они замолчали. – Тогда объясни, чтобы я поняла. – Ну, как объяснить? Стояла я в клинике ночью. Одна. Смотрела в окошко. На окнах решетки, и вид из окна… Представь себе, темный загаженный двор, помойка, какие-то грязные ящики… Зоя дотронулась до ее руки ледяными пальцами. – Зачем ты мне это сейчас говоришь? Ведь ты пожалеешь. – Нет, не пожалею. – Тогда говори. – Я Сашу любила до этого вечера. До этих вот окон с решетками. – При чем здесь решетки? Я не понимаю. – До этого вечера наша c ним жизнь была самой важной, важнее всего. И вдруг это кончилось. – Кончилось что? Любовь? Ваша жизнь? – Да, это все кончилось. А началось… Не знаю я, как объяснить. – Я закоченею здесь, Лиза, с тобой! – Ты знаешь, ведь я тебя так ненавидела! Я, Зоя, просила тебе даже смерти. И вдруг это все изменилось. Как будто не я. – Зачем ты пришла ко мне, Лиза? – Сказать тебе это. Я думала, может, тебе это нужно. И вот я сказала. А все остальное… – Постой. Посиди. – Я сижу. – Я все-таки не до конца поняла. Простить, что ли, ты меня, Лиза, пришла? |