Онлайн книга «Смерть в экстазе. Убийство в стиле винтаж»
|
– Мою Кару убили. Я знаю. – Вы сказали «моя Кара». Значит ли это, что вы и мисс Куэйн… – Я обожал ее. Много раз предлагал ей стать моей женой. Увы, она меня не любила. Вся ее жизнь была посвящена религии. Я вижу, вы внимательно на меня смотрите, инспектор. Наверное, думаете, что я слишком спокоен? Ведь мы, французы, такие экспрессивные. Мне впору размахивать руками, закатывать глаза и устраивать истерики, как этот мальчишка Клод. – Нет, месье де Равиньи. Я думал о другом. – N’importe [1] , – пробормотал француз. – On n’est pas dupe de son cœur [2] … – начал Аллейн. – Вижу, я вас недооценил, инспектор. Вы не разделяете расхожих взглядов на моих соотечественников. Кстати, у вас отличное произношение. – Вы слишком добры, месье. Вам не приходила в голову мысль о самоубийстве? – Зачем ей себя убивать? Она была красива и… любима. – И богата? – И богата. – Вы следили за ее движениями, когда она взяла чашу? – Нет, я не смотрел, – ответил де Равиньи. – Вы тоже человек религиозный, иначе не оказались бы здесь, не так ли? – добавил Аллейн после паузы. Месье де Равиньи уклончиво пожал плечами: – Мне любопытны эта церковь и ее обряды. К тому же мысль о том, что все божества заключены в едином боге, соответствует моему характеру. В конце концов, надо же во что-то верить. Атеизм не для меня. – Когда вы начали посещать храм? – Дайте подумать… Около двух лет назад. – А когда стали посвященным? – Три месяца назад. – Вы входите в число жертвователей? Простите, я вынужден задать этот вопрос. – Разумеется, месье, долг прежде всего. Я жертвую небольшие суммы. Пять шиллингов после каждой службы и еще по фунту время от времени. Мой первый взнос составлял пять фунтов. Тогда этот храм только создавался. Я подарил чашу – старинную вещь, принадлежавшую моей семье. – Красивый сосуд. Отличный образец барокко, – одобрил Аллейн. – У этой чаши есть своя история. И еще, я подарил статуэтку. Справа от вас, месье. Аллейн повернул голову и взглянул на статуэтку месье де Равиньи. Это было бронзовое изваяние грубоватой лепки, изображавшее расплывчатую обнаженную фигуру в крылатом шлеме, из которой вырастали какие-то еще более неопределенные и расплывчатые формы. – Любопытно, – произнес инспектор. – Кто автор? – Я, месье. В состоянии экстаза, – холодно ответил месье де Равиньи. Аллейн бросил взгляд на его умное интеллигентное лицо и пробормотал что-то неразборчивое. – Видите ли, у меня артистический характер, – объяснил француз. – Впрочем, я всего лишь дилетант. Немного леплю, немного пишу, comme ci, comme ca [3] , – так, изящные безделушки. Немного коллекционирую. Я не богат, месье инспектор, но порой позволяю себе кое-какие мелочи. – Замечательный образ жизни. Могу вам только позавидовать, месье. Но давайте вернемся к делу. Инспектор Фокс на заднем плане что-то невнятно пробасил, словно хотел процитировать: «Revenons a nos moutons» [4] , – но запутался в произношении. – Я слышал, – продолжал Аллейн, – что у мисс Куэйн не было родных в Англии. Но какие-то родственные связи у нее все-таки должны быть? – Нет, никаких. Она сама мне говорила. Кара – единственный ребенок в семье и круглая сирота. Она выросла в монастыре за границей. Оба ее опекуна умерли. – Так вы познакомились с ней за границей? – Да, во Франции, несколько лет назад, в доме моего друга. – И мисс Куэйн ввела вас в это общество? – Нет, месье. Увы, это была моя инициатива: я сам пригласил ее сюда. – Хорошо, вернемся к связям мисс Куэйн. С кем она поддерживала отношения? – Со своим адвокатом. – Ну да, само собой. Вы его знаете? – Понаслышке. Дайте вспомнить. Его зовут… черт… что-то вроде Ратс. Нет. Раттингтаун? Нет. – Может быть, Раттисбон? – Точно! Вы с ним знакомы? – Немного. Что будет с ее деньгами, месье де Равиньи? Француз выразительно повел плечами, поднял брови, выпучил глаза и надул губы. – Понятно, – сказал Аллейн. – Насколько мне известно, – добавил де Равиньи, – большая часть пойдет на этот храм. Пять тысяч ценными бумагами уже лежат в сейфе. Но это не все. Кара говорила мне, что изменила завещание в пользу церкви. Тогда я и услышал о мистере Ратсе. – Ясно, – кивнул Аллейн. – Давайте поговорим о другом. Что вам известно о подготовке чаши к церковной церемонии? – Ничего, месье. Я не интересуюсь подобными вещами. Знание лишних подробностей может повредить духовной жизни. Такой уж у меня характер. – Предпочитаете не заглядывать за кулисы? – Именно так. Разумеется, должны быть какие-то секреты. Ясно, что вино в чаше вспыхивает не просто так, но я не хочу вникать в такие мелочи. Меня интересует результат. – Понимаю, – согласился Аллейн. – Что ж, думаю, на этом все. Тысяча благодарностей за то, что были так любезны. – Ну что вы, месье. Это вы были очень любезны. Если я смогу быть вам чем-то полезен… Я понимаю, что дело деликатное, но если понадобится моя помощь… В общем, я готов на все ради поимки мерзавца. Скажем, дополнительные расходы и тому подобное – вы понимаете? – Вы слишком добры, но… – Tout au contraire, monsieur [5] . – …но в первую очередь нам нужна информация. Не возражаете, если мы вас обыщем, месье? – Возражаю, месье, но все же повинуюсь. Фокс обыскал его и не нашел ничего, кроме денег, чековой книжки и фотографии. – Mon Dieu! [6] – воскликнул месье де Равиньи. – Неужели обязательно хватать ее своими лапами? Верните мне карточку. – Пардон, месье, – ответил Фокс и поспешно отдал снимок. – Это Кара Куэйн, – объяснил француз Аллейну. – Простите, что был резок. – Уверен, инспектор Фокс на вас не в обиде. Спокойной ночи, месье де Равиньи. |