Онлайн книга «Клад адмирала»
|
– Так в котором? Как заступил на дежурство, сразу и присосался к бутылке. – Один? – Зачем один? С Григорием вон. Григорий после ушел. – Когда Холмогоров подходил к вам в полночь, лицо какое у него было? – Да пьяное… Сообразив, чего добивается от него сотрудник милиции, бабка Надежда прибавила поспешно: – Не побитое. Это уж не знаю, кто его так отметелил. – А вот мы спросим у Тимофеева, кто отметелил и связал, – сказал начальник розыска, в упор смотря на свояка избитого охранника. – Кто? Ответа не последовало. Тимофеев под пристальным взглядом лишь ниже клонил голову. Пожилая женщина не настолько глупа была, чтобы сразу не сообразить, почему сотрудник милиции адресует вопрос именно Тимофееву и почему тот молчит. Изумленно уставилась на Тимофеева, всплеснула руками: – Батюшки! Как же так? Неужто это ты, Григорий, а? Вот допились‑то. Стыдобушка. – По‑свойски свояк свояка, – раздался из‑за ограды чей‑то насмешливый мужской голос. Группа зевак в считанные минуты увеличилась по меньшей мере втрое. – Петька, ты теперь на Григория в суд подай. За нанесение телесных повреждений, – весело скалясь, посоветовал путеец в оранжевом жилете и с масленкой в руке. – И ты, Григорий, не дрейфь. Петька подбил тебя на такое. Тоже судись, – со смешком бросили из‑за ограды в поддержку свояку охранника. – Учитывать надо еще и чья веревка… – подоспела свежая реплика. Нетесову собравшиеся поглазеть не мешали, тем более никто не пытался проникнуть за ограду. Он глядел на охранника в ожидании ответа на поставленный вопрос. Оперативник Мамонтов в свою очередь не спускал глаз с начальника розыска: сколько ее сдерживать на поводке, не пускать Таймыра в дело? – Так кто тебя избил и связал? – поторопил Холмогорова с ответом старший лейтенант. – Ну, ясно же теперь, – пробормотал охранник. – Бабка Надежда сказала. – Что ясно? – Ну, что уронил… Пили с Григорием… – Понятно. А те трое? – Какие трое? – не понял Холмогоров. – Один высокий, попросил закурить. Фиксы сверкнули, – напомнил Нетесов. – Не было. Придумал… – А связывать тебя, бить, кто придумал? – Сам я… Колодец тремя подгнившими лиственничными венцами возвышался над землей вблизи от прохудившейся церковной ограды как раз в той стороне, где теснилась толпа любопытствующих. Нетесов подошел к колодцу, заглянул в него. Глубокий, до воды метров двадцать. Заброшенный. Вóрота и бадьи нет, из глубины идет зловонный застойный запах. Воды в колодце, скорее всего, не пруд пруди. Но попробуй с голыми руками доберись до дна. Старший лейтенант велел Мамонтову съездить за пожарными. Точно, в колодце воды было мало. Пожарная машина осушила его за четверть часа. Спустившийся в колодец по складной металлической лестнице молодой пожарный сразу же нашел наган. – Какой номер? – донесся со дна его гулкий голос. «Потерпевший» помнил лишь три последние цифры табельного своего оружия. – Восемьсот девяносто два, – крикнули в колодец. – Он самый… Ну и запашок тут. – Нашел, так вылазь, – поторопили сверху сразу несколько голосов. – Сейчас… Тут еще одна штуковина, – послышалось снизу. – Что за штуковина? – Да сейчас… Голова пожарного в каске наконец появилась над верхними подгнившими венцами. Прежде чем выбраться из колодца, он кинул на землю какой‑то предмет, похожий на футбольный мяч. Предмет был тяжелый и сразу впечатался в землю. Покинув затхлый колодец, пожарный первым делом достал из кармана брезентовой робы револьвер и отдал Нетесову. Пока начальник Пихтовского розыска изучал наган, лазивший в колодец вместе с водителем пожарной машины занялся своей второй находкой. – Чугунок, – сказал водитель машины, верхонками обтерев грязный и мокрый округлый предмет. – Варом, что ли, залита горловина. – Похоже. – Молодой пожарный воткнул острие складника в край запечатанной горловины чугунка, лезвием сделал круговой надрез. Сделал без больших усилий: под варом была кожа. Добрую половину чугунка занимали скатанные в толстый рулон и обмотанные суровой ниткой деньги. Пожарный поддел лезвием нитку, слежавшиеся деньги не рассыпались. Пальцами он разлохматил рулон. Там пестрели вперемешку и пятисотки, и сотенные, и четвертные, и даже трехрублевки. В нетерпении, пока молодой пожарный разглядывал купонные облигации военного займа, водитель пожарки перевернул чугунок. Монеты достоинством от гривенника до рубля просыпались на землю. Штук двести монет, и среди них – старинные дореволюционные награды. Две известные – Георгиевские кресты и какой‑то совершенно незнакомый, ни разу не виденный даже на картинке орден: красный с двумя мечами, с бантом. – Глянь, Сергей Ильич, – сказал Нетесову водитель пожарки, – Сашка клад нашел. Нетесов, занятый разбирательством с горе‑охранником и его свояком Григорием, подошел, из пачки выудил двадцатипятирублевку с портретом Александра Третьего. Толпа, до сих пор дисциплинированно стоявшая за церковной оградой, как по команде вдруг просочилась через проломы в ограде, окружила Нетесова и сидевших на корточках у чугунка. О Холмогорове с появлением чугунка разом как‑то все забыли. Без толку было уговаривать разойтись. Со словами: «Был клад» – старший лейтенант протянул пожарному романовскую двадцатипятирублевку и, протиснувшись сквозь людское кольцо, опять оказался рядом с охранником и его свояком Григорием. Собственно, дальнейшее присутствие здесь не требовалось. Все как Божий день ясно. Мамонтов прекрасный сыскник, доведет дело до конца. А он может спокойно отправляться на отдых, на рыбалку. – Зимин, – выкликнул он друга по фамилии. Дважды звать Андрея не пришлось. – Едем, – сказал Нетесов. – Без нас справятся. А мы – закончили. Начальник розыска задержал взгляд на избитом лице охранника, на его вчерашнем собутыльнике и направился к мотоциклу. – Много у вас таких, как Холмогоров? – первым, перекрикивая рев мотора, заговорил по пути Зимин. – Скажи лучше, где их нет, – белозубая улыбка Нетесова сверкнула в секундном полуобороте. – Опять теперь зашевелятся, клад начнут искать. – Какой клад? – Золото. – Что? – Слухи у нас давние, будто колчаковцы в Пихтовой спрятали золото. Слышал? – Про золотой запас знаю. – Ну вот, часть его якобы у нас зарыта. |