Онлайн книга «Эхопраксия»
|
СВЯЗЬ УСТАНОВЛЕНА: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА НЕБЕСА СЕТЬ «ТИММИНС» ПРИЕМНАЯ ДЛЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ «Не исчезла. По-прежнему онлайн. Все еще жива». Он даже не мог до конца в это поверить. — Э, Рона Макленнан, 13 ноября 2086 года. ПИНГУЮ «Пожалуйста, ответь». ПИНГУЮ «Пожалуйста, будь занята». ПИНГУЮ — Дэн. «О, господи, она здесь. Я, наверное, сплю…» — Привет, Ро. — Я думала, куда ты пропал. Последние время дела туг не очень… Она была лишь голосом во тьме, отдаленным и бесплотным. Никакого визуального сигнала. — Прости, что не выходил на связь… — Я и не ожидала. — Кажется, сейчас в ее голосе появилась теплота. Ироничная усмешка, по крайней мере. — Я уже не помню, когда ты заходил в последний раз… — Ты же сама этого не хотела! Ты сказала… — Я сказала, что не собираюсь возвращаться, дорогой. Сказала, что не хочу слушать, как ты тратишь наше время, пытаясь меня переубедить. Он ничего не ответил. — И я рада, что ты все-таки заглянул, — сказала она, помолчав, — Я рада тебя видеть. — Я тебя не вижу, — тихо ответил Брюкс. — Дэн, а зачем? Он покачал головой. — Это так важно? Ну я могу показать тебе… что-нибудь. Если так будет легче. — Ро, тебе нельзя тут оставаться. — Мы больше не будем об этом спорить, Дэн. — Да сейчас не в этом дело! Все изменилось… — Я знаю. Я на Небесах, а не на Андромеде. Могу видеть в реальности все, что захочу. Бунты, восстания, экологический коллапс. Plus са change [26] . — Все стало гораздо хуже после гибели «Икара». — Да, — медленно протянула она. — «Икар». — Все натянуто до предела, перебои и потери повсюду. Мне понадобилось четыре попытки, чтобы только найти тебя, понимаешь? А Небеса — не самый малоизвестный адрес на планете. Вся система… страдает склерозом. — Дэн, она уже много лет все забывает. Вот почему мы называем ее Сплинтернетом [27] . — А я не знал, — он слегка удивился. — Ты в курсе, чем слон похож на шизофреника? — Что? — Слон ничего и никогда не забывает. Он промолчал. — Это шутка ИскИнов, — пояснила она, не дождавшись ответа. — Кажется, хуже я не слышал. — А у меня таких миллион в запасе. Ты уверен, что хочешь меня вернуть? «Больше, чем когда-либо». — Серьезно, как долго, по-твоему, можно оставаться нормальным, если помнишь все, что пережил? Забвение — благо для любой сети. Это не сбой, а адаптация. — Чушь какая, Ро. Сеть теряет адреса, и это хорошо? А что дальше — станет напряжение ограничивать? Что произойдет, если сеть забудет подать энергию в «Тимминс»? — Риск есть, — спокойно сказала она. — И я все понимаю. Бэкапы могут сдохнуть. Реалисты ударить. Борцы за права ИскИнов, скорее всего, до сих пор из принципа хотят расправиться со мной за военные преступления, и я не могу сказать, что виню их за это. Каждый новый день здесь может стать для меня последним, но чем это отличается от жизни там? — Брюкс уже открыл рот, но Рона это заметила и поспешила ответить сама: — Я тебе скажу. Сейчас от меня никому ничего не нужно. Я никому не угрожаю. По сравнению с тобой мой след на Земле ничтожен, и забудь про свой любимый фетиш, я сейчас не про жизнь в палатках. Здесь я могу испытать все, что ты можешь в реальности, и еще миллиард других вещей. О, и кстати. Она выдержала точную паузу в несколько миллисекунд: — Мне не надо зарабатывать на жизнь убийством разумных существ. — Никто не говорит, что тебе надо… — А теперь давай посмотрим на твой мир. Заразная зомбификация, насколько мне известно, свирепствует, по меньшей мере, в двадцати странах. Реалисты и арьергардные католики расстреливают любого еретика, попавшего в прицел. Пищевое заражение грозит любому, кто не имеет принтера потребительского класса. Уже с десяток лет никто не следит за вымиранием видов, всем наплевать, и… О, кстати, ты слышал о новой военизированной эхопраксии, которая гуляет последнее время? «Джиттербаг» — так они ее назвали. Раньше был стандартный вид — «мартышка видит — мартышка делает», — а теперь, говорят, она мутировала: ты умираешь, танцуя, и прихватываешь с собой друга. — Разница в том, — мрачно ответил Дэн, — что без электричества я хотя бы могу залезть под одеяло. А если энергию отключат на Небесах, вы все умрете через пять минут. Вы беспомощны, Рона, вы как в карточном домике, который только и… Она не ответила. Он не закончил. Брюкс задумался, насколько она изменилась, что осталось за этим нежным, неумолимым и нереальным голосом. Ее мозг не тронули или уже заменили гибридной имитацией из нейронов и арсенида? Какая часть его жены исчезла за два года? Постепенный каннибализм и непрерывная замена плоти минералами всегда пугали Брюкса до одури. А она это полностью принимала. — Я видел такое, — сказал он ей, — что может перевернуть мир. — Мы все видели. Мир сейчас довольно шаткий. — Ты можешь заткнуться и выслушать меня? Я не о треклятых новостях говорю, а о том, что… я видел такое… Я осознал, почему ты ушла, понял, наконец. Никогда не понимал, а сейчас, клянусь, присоединился бы к тебе в любую секунду, если бы мог. Но не могу. Для меня это не трансцендентальность и не восход в лучший мир, а будто смерть. Словно я сам исчезну, а на Небесах окажется мой двойник. В смысле мне даже от КонСенсусного имплантата в голове плохо. Будто все, что меняет мой разум, убивает меня. Понимаешь? — Разумеется. Ты боишься. Он печально кивнул. — Ты всегда боялся, Дэн. Сколько я тебя помню. Ты всю жизнь вел себя как последний урод, чтобы люди об этом не узнали. Тебе повезло, что я вижу тебя насквозь, да? Брюкс промолчал. — Знаешь, что я еще вижу? Он не знал. Понятия не имел. — Твой страх делает тебя храбрым. Мысль дошла до него не сразу: — Что? — Думаешь, я не знаю? Почему ты постоянно пререкаешься не с теми людьми? Почему саботируешь собственную карьеру? Почему противостоишь любому, кто имеет над тобой хоть какую-то власть? |