Книга Запретные тайны, страница 4 – Роберт Лоуренс Стайн

Она прижалась лицом к груди Тайлера и умоляюще прошептала:

— Пожалуйста, не уходи на войну.

— Я должен идти, Сьюзен, — еле слышно ответил Тайлер, крепко обнимая свою невесту.

— А если тебя убьют? — дрожащим голосом спросила Сьюзен.

В ответ раздался глухой смех Тайлера.

— Меня не убьют. Потому что ты будешь меня ждать, — он положил ей руки на плечи и слегка отсранил от себя, заглядывая в ее глубокие зеленые глаза. — Ведь ты станешь меня ждать?

— Конечно. Ты пойдешь воевать вместе с Джонатаном…

— С Джонатаном? — перебил ее Тайлер странным голосом. — Я не пойду воевать вместе с ним. Я буду на стороне Севера.

Сьюзен была настолько ошеломлена, что даже переспросила:

— Как на стороне Севера? Ты не можешь сражаться за северян!

— Могу и буду, — произнес Тайлер своим низким, спокойным голосом.

Сьюзен высвободилась из его объятий и отступила назад. "Одно слово — война — и Тайлер стал ее врагом, думала она. — Он будет сражаться за то, чтобы ее дом, семья, любимый Юг были разрушены". Девушка вся дрожала, и горячие слезы текли по щекам.

— Воюй за Юг, Тайлер, — в отчаянии пролепетала она. — За меня и мою семью.

— Я должен сражаться за свою семью. Я буду верен Северу!

— А мне? Мне ты разве не будешь верен? — в гневе воскликнула Сьюзен.

Лицо Тайлера внезапно стало суровым и жестким.

— Я женюсь на тебе сегодня же и отвезу к себе домой в Массачусетс. Тогда и ты, и мой дом будут на Севере, и мне не придется никому изменять.

— Нет, я не могу выйти за тебя замуж, — ответила Сьюзен. — Не сейчас.

— Ты сделаешь это! — вскричал Тайлер.

Сьюзен выпрямила плечи и вскинула гол словно бросая ему вызов.

— Если я выйду за тебя, это будет плевок в лицо Югу. Я этого не сделаю.

— Я сделал тебе предложение, Сьюзен, — прошептал юноша, краснея от ярости, — и ты сказала "да".

— Тогда я не знала о тебе всей правды! Я не предполагала, что ты будешь воевать на стороне северян! Я не могу любить человека, который будет сражаться против моего дома и моей семьи. Я не буду любить тебя!

— У тебя нет выбора, — произнес Тайлер, ежи: кулаки. — Ты уже моя.

— Нет! Если ты пойдешь воевать против нас, я не смогу тебя любить и никогда не выйду за тебя.

Страшный огонь гнева плясал в его глазах, и спине Сьюзен невольно пробежал холодок.

— Я ухожу, чтобы сражаться против южан, сквозь зубы процедил Тайлер. — Уходи со мной, медленно.

— Никогда! — повторила Сьюзен, чувствуя, как отчаянно бьется ее сердце. — Ты предал мой дом, дружбу моего брата и нашу любовь. Я никогда выйду за тебя.

Слезы застилали ей глаза, и Сьюзен резко повернулась и побежала к дому. Она прислонилась к одной из мраморных колонн крыльца и зарыдала. Боль, которую причинил ей Тайлер своим предательство; была настолько тяжела, что ей казалось, будто о: сейчас разорвется на куски.

"Как может Тайлер сражаться за северян, когда живу на Юге? Как это — он был моим возлюбленным, а через минуту стал врагом?"

И тут Сьюзен услышала смех. Истерический, радостный, ликующий смех Виктории:

— Ну что, он уезжает?

Сьюзен подняла глаза и увидела удаляющегос всадника на черном коне. Тайлер покидал Шепчущие Дубы, оставляя ее одну. И сердце ее словно разбилось на мельчайшие кусочки.

Виктория захлопала в ладоши. "Она рада, что он уезжает, — подумала Сьюзен. — Она очень счастлива: Ее ревность ниднп невооруженным глазом. Виктория знала, что tut можот получить Тайлера, а теперь она радуется оттого, что и я не могу быть с ним

Внезапно Тпйлор резко осадил коня и повернул назад. Он скакал обратно к дому, поднимая облака пыли.

"Он возвращается! — возликовала Сьюзен. — Он решил вернуться ко мне! Сейчас он обнимет меня, и все будет хорошо".

Тайлер остановился прямо перед ней. Черная шкура его жеребца блестела от пота. Сьюзен чувствовала запах его разгоряченного тела и ощущала на своем лице теплое, прерывающееся дыхание коня.

Она подняла голову и встретилась глазами с Тайлером. Его взгляд был все еще полон ярости, а красивое лицо искажено гримасой гнева и ненависти. Он поднял коня на дыбы, заставив Сьюзен в ужасе отступить и спрятаться за колонну.

— Запомни мои слова, Сьюзен Джентри! — с угрозой воскликнул Тайлер. — Я держу свои обещания!

Передние копыта его жеребца снова коснулись земли, и Тайлер нагнулся так низко, что его лицо оказалось вровень с лицом Сьюзен. Ледяной ужас сжал сердце девушки в тиски.

— Ты пожалеешь о том, что выбрала Юг, а не меня! — зловеще проговорил он. — Я клянусь, что ты пожалеешь об этом!

Это воспоминание заставило старую женщину поежиться. Сцена расставания с Тайлером представилась ей так ясно, как будто это произошло вчера.

Казалось, она все еще слышит зловещие слова Тайлера и видит, как его конь уносит его все дальше и дальше по дороге, прочь из Шепчущих Дубов.

Своими старческими пальцами она сорвала черную розу с куста, оторвала от нее один лепесток и бросила его высоко в воздух. Лепесток закружился, стал медленно опускаться на землю.

— Сьюзен любила его, — произнесла старуха своим дребезжащим голосом.

Еще один лепесток взлетел в воздух и упал возле ее ног.

— Сьюзен не любила его.

Еще лепесток…

— Сьюзен любила его.

Еще…

— Сьюзен не любила…

Пальцы старой женщины отрывали лепесток лепестком, и в пустынном саду звучали ее монотонные слова. Наконец на стебле остался самый последний черный лепесток. Старуха положила его на ладонь и принялась внимательно изучать.

— Сьюзенм любила его, — и женщина хихикнула. — Сколько бы цветов я ни срывала, сколько бы я ни гадала, последний лепесток всегда говорит правду: Сьюзен любила Тайлера Фаера.

Она обхватила себя руками, ее бил озноб. Нельзя защитить себя от правды. И от воспоминаний.

Все знали том, что после отъезда Тайлера сердце Сьюзен было разбито. Но во время войны всегда что-то разбивается и всегда что-то меняется.

— Хлопковые поля нашего отца превратились в поля битвы, — с горечью произнесла старуха. Рабы бежали на Север в поисках свободы. Наши родители погибли.

Едва заметно улыбаясь, женщина посмотрела на могилу своей сестры.

— Мы остались в этом мире совсем одни, — прошептала она скрипучим голосом. — Сьюзен и Виктория. Мы стали жить в Шепчущих Дубах вдвоем. Помнишь ты, дорогая сестра, как нам было страшно? Как хотелось есть?

Глаза старой женщины наполнились слезами.