Онлайн книга «Внучка берендеева в чародейской академии»
|
Могли и не только скотину. — Волки — это ерунда… волк тебе яду в воду не плеснет и удавку на шее не затянет. В спину бить не станет, потому как этакое извращение в волчью его голову не придет. А главное, волк своих волчат не трогает… Лойко говорил и раскачивался. И все сильней раскачивался. Этак он и с колоды сверзнется, да еще, не приведи Божиня, по голове своей пустой секирою приложится, не оберешься беды. Чегой это с ним? Неужто опохмелиться успел? Иль то с вчерашнего не выветрилось. — И за убийство волка, который по сути есть просто зверь, но меньше зверь, чем иные люди, никто тебя судить не станет… Он поглядел на меня снизу вверх, печально этак, ажно появилося у меня желание Лойко по голове его колматой погладить. Появилося и зникло, небось, сыщется кому и погладит и приголубить… Бахнуло чегось. И внове щепою брызнуло, густенько так, я еле успела щита поставить, и то — само собою вышло. Не все ж приседать-то? — Жену заведу… пойдешь за меня, Зослава? — Неа, — отвечаю. — Отчего так? — Лойко глазыньки-то разлупил, насупился, обиделся, стало быть. — Я уже обещалась. Обида боярская мне ни к чему… только дивно, отчего это они все, что Лойко, что Кирей, что Ксения Микитична, думають, будто бы мне за радость с боярами породниться. — Так разобещаешься… дело-то легкое. Колечко возвернешь… мое-то не хуже. — И колечко из кармана вытащил. Ободочек тонюсенький, зато с камушком лазоревым. — Примерь, Зослава… — Не буду. — Не нравлюся? — Колечко-то Лойко не убрал. Вот же… до вечера еще все Барсуки ведать будут, что боярин ко мне сватался, а я возгордилася, отказала. — И чем же я тебе, свет мой Зославушка, не мил… всем мил, а тебе вот, стало быть… — Тем и не мил, что всем мил, — сказала я да попятилася, ну его, шаленого, то не замечает, то вдруг жениться приперло. — За этаким мужем, как ты, боярин, глаз да глаз нужен. И не только глаз, но и рука крепкая, чтоб, если загуляешь, то и поучить… — Как поучить? Колечко-то в кармане исчезло. — Скалкою. Аль сковородой… сковородой-то многие бабы своих вразумляют, говорят, дюже доходчиво выходит, но боюся, что коль чугун возьму, то и покалечу невзначай. — Экая ты… прямолинейная… но все равно женюся… на ком тут у вас можно? — Да на ком хочешь, боярин… выйди на улицу, прогуляйся. Девок у нас хватает… Лойко привстал. — А и вправду, — произнес задумчиво, — отчего б мне не выйти… не прогуляться… на хаты погляжу… жену поищу… вдруг и найдется кто не такой переборливый. Отчего б не найтись. Бабка моя повторять любила, что на каждый товар свой купец сыщется. — И корову… — повторил Лойко, уже не для себя. — Две коровы… три… и жену… — Две. Или три. — Чего? — Ничего, боярин… идите, погуляйте. Только ж вы аккуратней туточки гуляйте, а то и вправду оженят. У нас же это быстро… Было дело, как застал Митюхин свою старшую с купцом заезжим. Так вилы к энтому купцу приставил и спросил ласково-ласково, сподобится ли тот девку честною бабой сделать аль так покуражиться решил? Вечерком же свадьбу и справили, пока не сбег жених. — Не страшно, — Лойко рукою махнул. — И к лучшему оно… вот он взбесится… И ушел. Я ж только головою покачала: крепка дедова настойка. Аль боярин слаб, к оной непривычен. Но не мне с ним нянькаться… …Арей с Ильею дрова кололи, да как-то так хитро, после кажного разу все больше колод выходило, и кололися те что вдоль, что поперек. Одного разу вовсе ровнехонькими кубиками нарезало, да величиною с яблоко… оными топить — только маяться. Но тетка Алевтина споро сунула мальцам корзины плетеные, коих кубиками и набрали с дюжину. После распишут, мыслю, да на ярмарку свезут, забавками дитячими. — Справные хлопцы, — сказала мне старостиха, глядючи на боярскую работу с нежностью. — Особливо азарин… гляди, Зослава, не упусти… И этак подмигнула. — Так ведь я обещанная… — сказала я тетке краснеючи, но старостиха только рученькою махнула, дескать, пустое. — Кидала я на вас кости. Выпал сговор да скорая беда. Смерть. И разлука долгая… Ну оно понятно, что коль смерть, то и разлука. Горько сделалося. Неужто не убережется Кирей? Иль не об нем речь? — А еще дороги две… и суженые… запутано, — призналась тетка Алевтина. — А вот с ним у тебя сладилось бы… вона, поглянь, какой сурьезный. И главное, ты ему крепко по душе пришлась. От же ж… нашим-то бабам только дай кого просватать. Придумали. Мне, быть может, и по сердцу Арей, только… Уйдет он. Год минет, получит грамоту свою и сгинет, как не было… у него свое резоны. Он об них мне сказывал, и честно, а я… что я? Сказать, что примут его в Барсуках, как родного? Может, и примут, тетка Алевтина, уж на что азар не любит, а про Арея сказывает с теплом… а может, и не примут… да и чего ему тут делать? Магик он, и силы немалой. Куда ее девать? На дрова тратить? Аль сосны корчевать? Не то это… неправильно. Вздохнула я: — Не о том вы, тетка Алевтина, говорите… — Об том, Зославушка, очень даже об том. Не видишь ты, как он на тебя глядит… да только гордый больно. С гордости многие беды идут. Просто помни, что от добра добра не ищут… Сказала и пошла. А мне вот, значится, думать, чего она такого сказать желала. У тетки Алевтины завсегда так, навроде и просто все, да только после та простота вовсе не простою выходит. В общем, постояла я, постояла, да и возвернулася бабке помогать… …Вечером в нашем дворе все Барсуки собралися. Славно посидели, душевно, с песнями. Девки и хоровода устроили, Лойко на радость. Тот-то гораздый был водить, как только в ногах не путался? Главное, что еще до полуночи сгинул, видать, жениться пошел. Ильюшка сидел рядом с теткою Алевтиной смирнехонько, рукою голову подпер, глядел не то на девок, не то на костры, которые прям-таки во дворе и разложили, думал о своем, а об чем — поди догадайся. Арей вот… Нет, не то чтобы я тетке поверила, ей только волю дай, мигом всех вокруг оженит и радоваться станет, что угодно сие Божине, но вот… засели ее слова. И боязно с них стало. Вдруг да упущу чего? По глупости девичьей, по недогляду… аль, наоборот, придумаю, чего и вовсе в природе нетушки? И спросить бы, да разве ж о том спрашивают? |