Онлайн книга «Час негодяев»
|
Где спрячетесь вы от возмездья народа! Вам честь офицера, увы, не знакома, Забыты для вас и Отчизна, и совесть. И небо для вас сотрясется от грома И гнева народного. Так что готовьтесь. Предстать пред Богом и перед народом, Осудят вас страшным судом тени предков. Воюете вы, так сказать, за свободу Спокойно пожрать европейских объедков. За место для ваших детишек в борделях, И резать на органы их для злодеев, За право своих дочерей на панели, Своих сыновей добровольно стать геем. Народного гнева наполнена чаша, Народная кровь призывает к отмщенью. Вас скоро начнут убивать на параше… А, впрочем, продались вы все за печенье. За баксы, за «мерсы», трусы кружевные, За сникерс, рошен, за жувачку, помаду, Готовы продать вы просторы родные И Родину сдать иноземному гаду. Вас всюду найдут, не дадут притаиться, За вами идут волкодавы по следу… У вас под ногами земля возгорится, Под звуки парадного марша Победы. Автор неизвестен Донецк, Новороссия. Донецкий аэропорт. Ночь на 12 июля 2019 года Отец Мой доныне делает, и Я делаю… Иоанн 5–17 Донецкий аэропорт. Место, где все решится… Я приехал посветлу. Один. Никто не обратил на меня внимания – после того, как разминировали руины, они стали популярным местом для экс-курсий. Я просто поставил свой «Мерседес» в том месте, откуда его не особо было видно, и вышел из машины. Передо мной были Пески. За спиной – Донецк… Мы снова не сдали этот экзамен. Экзамен на взрослость, на мудрость, на состоятельность как государства и как нации. Мы все не сдали – и украинцы, и русские. Мы здесь сражались и умирали, говоря на одном языке и с трудом представляя, ради чего все это. Мы ничего хорошего не добились этой войной – ни мы, ни они. А для себя я даже и определить могу с трудом – где «мы», а где – они. Но знаете, что самое обидное. Понимать, как началась эта война. Из-за чего. Точнее, из-за кого. Из-за мелких обдриставшихся людишек со своими мерзкими, мелочными и мелкими проблемками. Нет, я не упрощаю. Для пожара нужна не только спичка, но и разлитый бензин. И бензин этот был в виде миллионов мелких обид, оскорблений и непониманий, некоторые существовали между украинцами и русскими, которые расползались по интернету подобно плесени, которые копились в душах людей. Но все равно… Как же все мерзко… Мерзко… Темнело… Как только стемнело окончательно, я подъехал поближе к вертолетной площадке, вышел. Осмотрелся и наметил позицию для себя – так, чтобы быть как можно меньше на свету. Двигатель я выключать не стал, он работал на холостых, и через его бормотание я уловил глухой, слитный звук вертолетных лопастей. «Вертушка»! И судя по звуку, не «Еврокоптер», в который только четыре человека и влезет. Нормальная, большая, пузатая «восьмерка», человек на тридцать… Как и было обещано, я включил фары своего внедорожника. Но включил их на ближний, а не на дальний. И отодвинулся в темноту… «Восьмерка» приземлилась метрах в пятидесяти от моего джипа, не глуша турбин. Сдвинули в сторону люк – «вертушка» была не «салон», обычная, военная – из нее выбрался Алекс. Он шел первым, я его узнал из-за роста, он был выше остальных на голову. За ним выбрались еще двое, сбросили на землю какие-то мешки… – Здорово. – Тебе не болеть! – Давай, машину подгони, да! Там мешки надо перегрузить! Не хочу светить! … – Там и твоя доля есть! – В тридцати сребрениках? – Что? – В тридцати сребрениках, говорю – доля! Алекс всегда соображал быстро. И перед принятием решения никогда не тормозил. Но он не знал, как обернется, а я знал. И потому он только успел лапнуть пистолет, а тот уже смотрел на него от бедра. – Пальцами вытяни и выбрось… … – Молодец. Теперь ногой под машину! Вот так… – Это как понимать? – Как есть. Ты арестован. – Арестован? От имени кого, Валер? – От имени Новороссии. – Да? Чо-то не знаю такой страны, Валер. – Можешь и дальше не знать. Мне пофиг. Трибунал разберется. – Какой трибунал, Валер? – Военный, Сань, военный, – я впервые с Чечни так назвал его, – Гаагский тебе не светит, не мечтай. – И за что, интересно? – А вот за всё! – Я обвел рукой. – Вот за это. За то, что у тебя там так, три этажа и бассейн, а здесь вот так вот. Козел. – От козла слышу… Я видел, что Алекс лихорадочно пытается сообразить. – Валер, давай реально поговорим. – О чем? Не о чем нам с тобой разговаривать. – Есть о чем. Славика ты нашел – молодец. Теперь вали отсюда. Далеко и надолго. Вали в Англию… куда хочешь. Деньги, я знаю, у тебя есть. – Валить? – Вали. – А ты за мной снайперов пришлешь? – Снайперов больше нет. Ты знаешь, кто был снайпером. Все кончено. – Ничего не кончено. И ты это знаешь… – Ладно. Сколько тебе надо для полного счастья? Два? Три? – Славик мне все рассказал. Это ведь ты прикрывал их отход в Музейном. А если и так подумать, кроме как тебе больше двадцатого организовывать эту стрельбу в сотне метров от Кабмина было некому. С кем ты такое придумал – начать стрелять, а потом свалить на Россию? С днепровскими? – Пять. – Нет, не с днепровскими. Явно не с днепровскими. Ты придумал это с американцами, верно ведь? … – А вышли они на тебя после того, как у твоего тестя заблокировали шесть лямов в «Райффайзенбанке». И ты решил им таким образом помочь. И днепровских тоже ты развел, одного за другим. Верно? – Дурак ты, Валер. – Не. Я умный. – Был бы умный, не стоял бы тут. А сидел бы в теплых краях, попивал кампари. – Ну, сына я все-таки нашел. – Смотри, не потеряй. – Угрожаешь? – Нет, просто напоминаю. Ты не забыл, что на нем десяток трупешников только в Днепре висит? – А на тебе сколько висит? Задумывался? Ты понимаешь, что все, что произошло тут, – из-за тебя? Вот это вот все – из-за тебя. Те руины – из-за тебя. Все трупы в них – из-за тебя. |