Онлайн книга «Невеста из ниоткуда»
|
– А мы на Ванч-озеро, в твои места, решили. – Мои места на Выди, Пал-Ваныч. В верховьях самых, где леса. У меня там бабушка… когда-то жила, царствие ей небесное. Пал-Ваныч – да все! – звали Тяку с собой. Кто-то даже бросил, смеясь – мол, схватить ее, да в лодку… Потом сама спасибо скажет. Шутили. Женька бы с удовольствием. Однако ж дела, обстоятельства. Простившись, туристы отплыли. Вскипела под веслами река. Дул легкий ветер, и смех байдарочников разносился вокруг далеко, весело и звонко. Минут десять стояла Тяка на плесе, смотрела, пока байдарки не скрылись за излучиной, потом вздохнула, шмыгнула носом, прошептала, сама себя утешая: – Ладно. Ничего. В августе обязательно выберусь. Обязательно! Над пилорамой, что располагалась почти сразу за плесом, поднимался густой черный дым… А потом пропало все. – Эй, эй, очи-то отвори, дева! Женька пришла в себя оттого, что склонившаяся над ней старуха брызгала ей на лицо холодной водою. – Скажи, кто ты? – Я… Малинда, дочь князя весянского, матушка моя… сестры… братья… Тяка произнесла это таким голосом, каким говорил мудрый учитель джедаев Йода из бессмертной саги «Звездные войны». И так же смешно переставляла слова… – А ты, бабуля, будешь кто такая, да? – Я Урмана, чаровница, а многие зовут – ведьмой. – Ведьма… не Баба-яга? – Снова ты меня с кем-то путаешь! Говорю же – Урмана я. А ты, верно – Малинда, князя весянского Таумярга дочка. Вставай-ко… оденься… вот… Пошатываясь, словно пьяная, Женька покорно натянула на себя длинную, ниже колен, льняную рубашку, а сверху – еще длиннее – платье из тонкой шерсти, очень красивое, синее, с золотистою вышивкой по вороту, рукавам и подолу. – Вот те пояс… Поясок тоже оказался красивым – из настоящей тонко выделанной кожи с блестящими желтыми бляшками. – Постолы вот… обуйся. И вещи свои забери… я вот связала их в узелок. Смешная какая обувь… то ли полусапожки, то ли сандалии. Кожаные, с ремешками… А впору! Как раз по ноге. – Браслеты теперь… кольца… серьги… все золото, с бирюзой – очам твоим цвет. Ах, волосы-то, жаль, коротковаты, косу не заплесть… придется ремешком подвязать… вот тако. Теперь глянься-ко! Взяв деву за руку, Урмана подвела ее к висевшему на стене отполированному медному листу – вещи цены немалой! – Посейчас, лучинку вожгу… Славная у меня лучинка, из мореной березы, яркая… А ну-кось… вот! В медном «зеркале» отразилась изысканно-томная царевна из волшебных сказок – синеглазая, с темными локонами, перехваченными тоненьким золоченым ремешком, и красивая до невозможности, прямо не оторвать глаз! – Ну? – тихо поинтересовалась ведьма. – Чай, сама-то себе глянешься? Ай, вижу, не отошла еще. Ладно, на сундучке пока посиди. Старуха вышла во двор, ухмыльнулась, сунула два пальца в рот и залихватски свистнула, так, что по всей округе враз залаяли собаки, а сидевшие на росшей невдалеке осине вороны взлетели, каркая и недовольно хлопая крыльями. – Ну, что, бабушка Урмана? – опасливо заглянул во двор Стемид. – Сладила? – Забирайте вашу княжну! – Вот и славно. – Варяг живо пригнал во двор носильщиков с паланкином. Пряча довольную усмешку, Урмана вывела из избы Женьку… впрочем, нет, не Женьку – истинную княжну, надменную красавицу с васильковым взором! – Вижу, платье-то впору пришлось. – Стемид шмыгнул носом и, глянув на Женьку, стеснительно произнес: – Ну, ты это, садись… госпожа. Красавица не слышала его слов – уставилась в одну точку. – Чего это с ней, Урмана? Так и будет? – Отойдет, – спокойно заверила колдунья. – Однако Довмыслу-воеводе скажи – пущай еще пару дюжин монет золотых ромейских прибавит. – Солидов? – Молодой варяг не отрывал восхищенного взора от Женьки. Впрочем, как и все. – Солидов, солидов, – покивала Урмана. – Умаялась чаровать! Зато и вышло все как надо. Нечего вам иную искати. – Это славно… славно, что нечего… эта-то – чудо, как хороша! Ох, Урмана, недаром народ на тебя жалуется – мол, то град накличешь, то дождь на неделю. – Пустые глупые люди. Сами не знают, что говорят. Так про монеты-то ромейские не забудь, напомни. – Скажу. – Так езжайте уже, чего толпитесь? – Погоди, бабка! – повернулся один из воинов. – Дай насмотреться – когда еще такую красоту увидим! Женька равнодушно уселась в носилки. Кругом все было словно в тумане – какая-то ухмыляющаяся старуха, воины в кольчугах и шлемах… крепостные ворота… заборы и частоколы вокруг… Вечерело. На опустевшей рыночной площади, у столба, бездомные псы рвали на куски мертвое тело. Девичье. Стемид пригладил бородку: – Воровка-то отмучилась, видать. На том свете не будет страдать, да поможет ей Фрейя. Все же страшную смерть приняла, не в постели померла. Пожалел! Женька вздрогнула, вспомнила – эти кровавые куски – это ж та же самая дева, воровка, раба, которая… которую… Да уж, выходит, взаправду все… Средневековье!!! Однако что же делать-то? На дворе усадьбы Женьку встречал Довмысл. Спрятав длинные руки за спину и выпятив вперед живот, он стоял напротив распахнувшихся ворот, прищурив глаза и ухмыляясь. Однако при виде выбравшейся из паланкина красавицы глумливая улыбка его ту же сошла с лица. – О, боги! Сварог и Сварожичи, внуки Стрибожьи! Это… она? – Она, она, дядько Довмысл. – Стемид распрямил плечи с таким гордым видом, будто это именно он, и никто другой, приложил руку к чудесному преображению похожей на отрока чернавки в этакую красу деву, истинную княжну, обликом схожею с солнцем! – Малинда, – глядя девчонке в глаза, тихо протянул воевода. – Сейчас немного отдохни, дева, да поедем к Хакону-ярлу на пир. – А кто это – Хакон-ярл? – лениво поинтересовалась красавица. – Наместник ладожский. Должна бы знати. – Должна, да не обязана, – огрызнулась Женька, но тут же взяла себя в руки… вернее, кто-то ее взял… заговоры Урманы – вот кто! – Навестим Хакона-ярла, что ж. Он сам звал, или мы напрашиваемся? – Сам, – поспешно – и куда только прежнее-то презрение делось? – кивнул Довмысл. – Тогда можно, тогда пойдем, – оглянувшись с крыльца, дева махнула рукой. – Мальца вашего, Гречку, пришлите. Пусть кваску принесет. – Очам своим не верю! – проводив красавицу взглядом, доверительно бросил Стемиду Довмысл. – Была… не знамо кто, а стала… Истинная княжна! Ужо, будет доволен Святослав-князь и наградит нас с тобою щедро! Этакая-то дщерь – сам бы женился. |