Онлайн книга «Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями»
|
– Мясо, – бормотал сиреневый Петруша, осоловело глядя перед собой. – Мясо… Сделав три глубоких затяжки, Нина открыла глаза и сочувственно посмотрела на Сергея. – Как ты с ним работаешь-то, бедный? – она кивнула на Илюшина. – Три пачки в день уходит, – скупо пожаловался Бабкин. – И без этого никуда, – он выразительно щелкнул себя по горлу. – Понимаю. А сбежать? Горькая усмешка тронула губы Сергея. «От такого разве сбежишь», – говорила она. – Тоже верно, – вздохнула Нина Борисовна. – Эх и тяжко ж тебе приходится. Жена-то есть? – Имеется. – Значит, утешить есть кому. И то ладно. Петруша покачивался на табуретке, обхватив голову руками, и что-то бормотал. Гриша отклеился от холодильника. Он смотрел на часы расширенными глазами и, кажется, пытался усилием мысли повернуть время вспять. – Четыре года накоплений в чужой сортир спустили, – сказала Нина, не жалуясь, а констатируя факт. – Одна радость: Кожемякин не догадывается. Эх, и хохотал бы он сейчас, ирод. – А вы его, случаем, не прибили? – поинтересовался Илюшин. Женщина подняла на него измученный взгляд. – Давно хотел спросить, – объяснил Макар. – Сейчас как-то к слову пришлось. Нина покачала головой: – Зачем мне его прибивать… Шатается он, поди, где-то. Эх, я ведь как нарочно в тот вечер деньги большие из кошелька переложила к дрожжам! Дай, думаю, перестрахуюсь. Вот вам и страховка. – Так вот вы почему кошелек уронили, – сообразил Илюшин. – Вы купюры из него доставали! – Доставала, – вздохнула Нина. – Лучше б не трогала. Хоть что-то бы сохранили. Григорий тем временем от молчаливого гипнотизирования реальности перешел к каким-то заклятиям. С губ его срывалось неразборчивое бормотание, пальцы шевелились, словно он плел ловчую сеть. – Выпей, братец! – окликнула его Нина. – Что уж с тебя, дурня, взять. И сердиться-то я на вас не могу, сама виновата. Предупредить надо было. Григорий дернулся и перевел на нее осоловелый взгляд. – Нин, а Нин… – Что тебе, горе мое луковое? – А как ты думаешь… Григорий снова оборвал свою речь. Слова выдавливались из него порционно, как из банки с дозатором. – О чем? – кротко спросила Нина. «Ай да женщина! – восхитился Бабкин. – Эти два остолопа выкинули все ее накопления, а она их не ошкурила и даже на лапшу не порубила». – А как ты думаешь, – сделал Григорий третий подход, – эта коробка из-под дрожжей… Она долго размокает? 3 – Поверить не могу, что мы это делаем, – сказал Сергей Илюшину. – Ты радуйся, что мы не делаем этого на постоянной основе, – отозвался Макар. – Типун тебе на язык! – К тому же, – продолжал Илюшин, морща нос, – у нас с тобой самая чистая работа. Ты мог бы стоять в первых рядах, как многострадальный Григорий. – Григорий заслужил, – проворчал Бабкин. – А я вообще не при делах. Да, с какой стороны ни глянь, Сергей Бабкин не имел никакого отношения к общему решению пойти и вылавливать дрожжи. А самое главное, и не желал иметь. Но Макар Илюшин загорелся этой идеей, радовался как ребенок, говорил, что он не может уйти, потому что кто-нибудь обязательно шмякнется в кожемякинский сортир и вот тогда-то начнется настоящее веселье. К концу его зажигательных речей Нина Борисовна взглядывала на Бабкина не просто сочувственно, а уважительно. Сергей старался не выпячивать героически подбородок, хотя очень хотелось. Эти люди с Илюшиным плотно пообщались всего час, а он с ним проводил все рабочее и половину свободного времени. – Если нас застанут за чисткой чужого сортира, стыда не оберешься, – бормотала Нина Борисовна на пути к месту назначения. Петруша стоически молчал и только прерывисто вздыхал время от времени. – Я однажды смотрел мультик про трех мартышек, – сказал Илюшин, перелезая через забор. – Там одна мартышка повисла на дереве, дала руку второй, за вторую зацепилась третья, и все это чтобы достать из бурного потока банан, застрявший среди камней. – И что? – заинтересовался Григорий. – А потом подкрался зловредный заяц и пощекотал подмышку той обезьяне, которая цеплялась за ветку. Взгляд Илюшина мечтательно затуманился. Нина посмотрела на Бабкина и сложила ладони в молитвенном жесте: – Держи ты его при себе, христом-богом тебя прошу! – Постараюсь! – пообещал Сергей. Ну и как после такого уйти? Пятнадцать минут спустя Сергей Бабкин засмеялся. – Ты чего? – обернулся Илюшин. Бабкин засмеялся громче. Он вспомнил настрой, с которым отправлялся в Шавлов. «Раки! Девахи! «Метеоры» снуют! Бабки воблой торгуют!» Размечтался, балбес! Забыл, с кем поехал в эту дыру? Вот и получай чужой сортир среди ночи и сумасшедшее семейство, которое единственную бабку, от которой можно было ожидать воблы, и ту угробило! – Ненавижу я тебя, – искренне сказал он Илюшину. – Ты мне всю жизнь загубил, скотина. Вот чем я занимаюсь? – Сокровища ищешь! – пожал плечами Макар. – А чего ты хотел? Жизнь золотоискателей была полна трудностей. – Начнем с того, что я не собирался быть золотоискателем! – Человек предполагает, а Бог располагает. – Ты меня в это втянул! – прошипел Бабкин. – Не так глубоко, как мог бы! – заверил Макар. Сергей заткнулся. Вот уж с чем действительно не поспоришь. В этом отношении Илюшин был награжден выдающимися способностями. Он покрутил головой, разминая шею. Вокруг дышала любопытная ночь, склонялась к ним, словно желая проверить, чем это они занимаются. И в ужасе отшатывалась. Даже комары разлетелись, как только компания золотоискателей приступила к делу, и теперь выводили в кустах возмущенные рулады. Бабкин сразу предложил вызвать ассенизаторов. Но Сысоевы встали насмерть. Никогда! Такой позор! Их ославят на весь городок! Посмешищем будут! Что, лучше заначки лишиться, язвительно спросил Бабкин. И понял по их лицам, что да, лучше. Да вы с ума сошли, воззвал он к их разуму, ну посмеются над вами, подумаешь! Сами же сделаете из этого дурацкую байку, и все обойдется! Ты сам-то в состоянии сделать из этого дурацкую байку, мрачно поинтересовался Григорий. И Бабкин заткнулся. А вот Илюшин веселился от души. Выяснилось, что Сергей недооценил, какой от него может быть вред. Макар фонтанировал идеями. Для начала он предложил бросить внутрь Гришу на веревке и не вытаскивать, пока тот не обнаружит искомое. Когда Гриша наотрез отказался от этого заманчивого предложения, Илюшин, ничуть не огорчившись, посоветовал бросить его туда без веревки. |