Книга Танец паука, страница 113 – Кэрол Нелсон Дуглас

– Золото и драгоценности. – Шерлок Холмс устроил целое представление, вытряхивая прогоревший табак из трубки в хрустальную пепельницу.

Что-то в этой фразе явно задело сыщика.

– Потом, – добавила Ирен, – после того как они достаточно долго проговорили со мной и узнали о моем расследовании, они были не прочь вернуться в Баварию со здоровым наследником. Вернее, наследницей. Можно было бы привести доводы в пользу того, что моим отцом является уважаемый ныне Людвиг Первый, пусть даже в качестве матери выступает печально известная Лола. Честная оперная певица более привлекательна, чем фальшивая испанская танцовщица. Баварцы – музыкальный народ; возможно, их привела в ярость не только аморальность Лолы, но в равной степени и ее бесталанность.

Я резко выпрямилась.

– Ирен, ты позволила им думать, что ты наследница? Что ты дочь Лолы и Людвига? И можешь раздобыть золото и драгоценности Лолы Монтес?

– Увы, ни золота, ни драгоценностей, правильно, миссис Нортон? – спросил Холмс.

– Драгоценности были проданы, к несчастью, почти за гроши. Я обнаружила этот факт, когда мы с Нелл целый день провели, читая множество различных версий жизни Лолы, точнее сказать всяческой лжи. Я не могу поехать в Калифорнию и потребовать драгоценности у новых владельцев, даже если докажу законный интерес. С золотом все еще сложнее. Оно тяжелое и громоздкое. С ним трудно путешествовать, особенно по морю. Из Калифорнии на Восток? Как? В тех краях постоянно случались кражи. Итак, даже если предположить, что у Лолы и впрямь было золото, то как оно могло быть вывезено? Эти псевдоультрамонтаны не являются иезуитами, а происходят из числа студентов, которые тридцать лет назад подняли мятеж против Людвига и Лолы за либерализм. Современные мечтатели, помешанные на своей идее и опасные. Они стремятся воссоздать свой старый, давно утраченный орден в современной Баварии. Несомненно, именно они ответственны за смерть отца Хокса и пытки отца Эдмонса.

Холмс кивнул и выдохнул струйку дыма.

– Отец Хокс, как ее духовник перед смертью, был последним, кто видел Лолу Монтес живой. Неслучайно охотники за сокровищами считали, что он мог знать что-то о ценностях.

– Какой ужас! – содрогнулась я. – Невинные пострадали из-за того, чего даже не знали.

– Или они просто не понимали, что владеют такой информацией, – сказал Холмс. – У Лолы могло остаться больше средств, чем казалось посторонним.

– Возможно, – сказала Ирен. – По свидетельствам, Лола хотела положить конец любым притязаниям матери на потенциальное наследство, поэтому отписала все свои будущие доходы народу Баварии, а двенадцать сотен долларов оставила на погашение долгов и на приют Магдалины.

Годфри покачал головой:

– Слишком расплывчатая формулировка, чтобы отстаивать ее в суде.

– То есть, – внезапно поняла я, – эти злодеи не так уж безумны? Хотя загонять кинжалы человеку в руки…

– Кстати, – обратилась Ирен к Холмсу, – как вы намеревались избежать участи священников?

Я ахнула:

– Они собирались пытать агента Пинкертона, пусть и мнимого?

– Да. Если бы вы с Годфри не примчались так неожиданно и шумно, то, возможно, мы сейчас обсуждали бы случившееся с мистером Холмсом в Бельвью.

Я в ужасе уставилась на детектива, невозмутимо попыхивающего трубкой.

– Но вы же играете на скрипке, пусть и не слишком виртуозно. Как вы могли рисковать руками?

– Очевидно, что подобная трагедия растопила бы сердца музыкальных критиков по всему миру. – Он глянул на Ирен. – А вообще я предполагал, что миссис Нортон откажется от роли претендентки на баварский престол и предотвратит подобный инцидент.

– А если бы нет?

– Зря вы не верите ни в меня, ни в вашу подругу. У меня есть еще пара трюков в рукаве, поскольку меня вовремя предупредили о том, каким способом эти безумцы предпочитают уговаривать.

Тут он сделал типичный жест джентльмена, который поддергивает рукава пиджака, чтобы продемонстрировать все изящество манжет, – странное проявление тщеславия для человека, которого мы считали надменным. Но в результате мы увидели два острых стальных лезвия на пружинках. Ирен засмеялась и захлопала в ладоши:

– Вы позаимствовали трюк от моих учителей, карточных шулеров. Я бы вмешалась, хотя и надеялась, что не придется. Пока я притворялась одной из них, Консуэло была в безопасности.

– Почему?

Ирен скромно пожала плечами – всегда опасный знак.

– Как только меня приняли за потерянную наследницу баварского трона, я сказала им, что Консуэло – моя дочь, которую при рождении мадам Рестелл отдала Вандербильтам. Тогда Бавария смогла бы узаконить притязания на миллионы Вандербильтов.

– Но это невозможно! – воскликнула я.

– Разве? Мадам Рестелл, по официальной версии, совершила самоубийство в тысяча восемьсот семьдесят седьмом году, в том же году родилась Консуэло. Кто сможет доказать, что мадам не была убита с целью скрыть факт, что младенца продали в одну из самых богатых семей Нью-Йорка.

– Еще больший абсурд!

– Да, – согласилась Ирен, – но сумасшедшие ультрамонтаны поверили. – Она вздохнула. – Разве ты не поняла из наших расследований, что родительский статус с легкостью можно подделать?

– Аминь, – сказал Квентин. – Младенцев продают на нью-йоркских улицах от десяти долларов за штуку. Если взглянуть на психическое и моральное состояние представителей высшего общества здесь и за границей, то становится ясно, что среди нас больше подкидышей, чем мы можем себе представить.

– Откуда ты это знаешь, Квентин? – спросила я.

За него ответил Годфри:

– Посмотри на Баварию, Нелл: правящий дом пришел в упадок, на троне регент. Естественный распад спровоцировал безумную попытку возродить былую славу тридцатилетней давности.

– Мистер Холмс! – вот уж не думала, что буду взывать к этому господину. – Но ведь такого не может быть?

– Не может, мисс Хаксли. – Он засобирался. – Скоро я смогу рассказать вам, как все было на самом деле. – Миссис Нортон, – он поклонился Ирен, – я рад узнать, что вы предпочли бы пристрелить революционеров, чем увидеть, как вашего покорного слугу искалечат. Жаль, что гуманность стоила вам баварского трона.

– Ах, – сказала примадонна, взмахнув мундштуком как скипетром, – я уже потеряла Богемию. Одним королевством больше, одним меньше.

Детектив улыбнулся. Весьма сухо.

– Может быть, я навещу вас снова, но это уже будет развязка, а не кульминация.

– Вы ждете от меня аплодисментов? – спросила я.

– Нет, мисс Хаксли, я жду, что вы удивитесь.