Онлайн книга «Запуск разрешаю!»
|
— Естественно, — говорю, — откуда. Неспроста вагон ягод у Абрамчика оторвали с колесами. Там же капитализм. Истощение ресурсов. — Последняя стадия, — добавляет Молчанов. — А ягоды, грибы растут даром. Не надо сеять, ухаживать, выращивать. Вся прибавочная стоимость твоя. Помнишь старика Маркса? — спрашиваю. — А как же. — Почему ж капиталистам не захапать бесхозное добро? — Логично, — отвечает Молчанов. — Думаю, там не только ягодники изведены. Грибницы давно порушены. — Порушены? Да выдраны с корнями! В лесах — пустыня. — У них же — все на потребу, — говорю. — Ничего святого, — соглашается Молчанов. Короче, остановились на грибах. С трудом достали редкие в то время методички по бизнесу. Почитали (новое дело все же). Из теории выходило, что надо провести маркетинговые исследования. «Не проблема» — кажется, так отвечают настоящие бизнесмены на любые вызовы рынка. В ближайшие выходные отправились в лес. Полдня скитались по замшелым валежникам и топким болотам. Собирали будущий экспорт. Молчанов набрал полкорзинки. У меня — чуть меньше ведра. Всё ссыпали в одну кучу. Отдышались, прикинули — бизнес непростой. Ох непростой. Но попробовать можно. Надо же с чего-то начинать. Почему не с грибов? За месяц одолели все процедуры увязок и согласований. Оформили паспорта, купили билеты, собрали вещички. Весьма кстати в это время открылось авиасообщение между нашим городом и норвежским Киркенесом. Теперь мы могли лететь в Скандинавию с короткой дозаправкой в Мурманске. Практически напрямую. Более того, нам выпала честь быть первыми авиапассажирами международного рейса. Но об этом мы узнали не сразу. Чтобы оформить командировку, взяли с собой исходные материалы незаконченного фильма. В общем, «направлены», как было сказано в приказе, «по обмену опытом и для монтажа…». Знакомый шеф норвежской телекомпании Ренинг Свенсон в официальном приглашении обещал все устроить: встретить, поселить, дать студию с монтажным оборудованием, развлечь и даже выписать какой-то гонорар. В общем, ждали нас четырнадцать дней жизни в развитом капитализме, а затем, что самое важное, крупный международный (нет — трансконтинентальный!) грибной бизнес. За это и выпили, оторвавшись от земли. — За грибы! Сначала в целом. Потом за белые, подосиновики, подберезовики, рыжики, маслята… — А за грузди? — Ну, за грузди. За грузди обязательно! Затем подошла стюардесса. Сделала замечание. За стюардессу, естес-с-с-твен-но, пили стоя. В самолете было несколько пассажиров. В Мурманске они вышли. И оказалось, что в Норвегию летим мы вдвоем с Молчановым. Пока самолет ждал дозаправки, нас пригласили в отделение транспортной милиции. Затем там же появились встревоженные сотрудники аэропорта. Культурно и вежливо попросили не усугублять. — А в чем дело, товарищи? Объяснили, что в Киркенесе намечается большое торжество, посвященное открытию новой авиалинии. И у руководства есть серьезные опасения, можем ли мы достойно представлять настоящих советских пассажиров. — Предупреждать надо, — говорю. — Мы бы готовились как-то по-другому. — Передайте вашему руководству, что лично я не могу пр-пр-дставлять, — вдруг заявил Молчанов и сделал так: — Фр-фр-ффр. — Я не могу взять на себя такую ответственность — фр-фр-ффр. — Затем он принял позу крупного бизнесмена, глубоко затянулся «Примой», выпустил пару колец и сказал дурным голосом избалованного миллионера: «Отвезите меня на авто». Сотрудники аэропорта начали консультироваться с начальством по телефону. — Оно и к лучшему, — неожиданно согласилось руководство. — Отвезем. Благодарим за понимание. И оказалось, что в Норвегию лечу я один. Сознательного Молчанова администрация обещала доставить в Киркенес сегодня же, автомобилем. Прощаясь, режиссер попросил меня выгрузить его чемодан с пленками в Киркенесе. — И не уезжай без меня, понял? А то, — он сделал козу и игриво ткнул мне в бок, — забодаю, забодаю, забодаю… — Догоним ваш самолет на машине, — пообещала администрация. — Хочу, чтоб перегнали, — заявил Молчанов служащему в форме. — А то забодаю, забодаю, забодаю… «И чего, — думаю, — задержали человека. Главное, все помнит. Шутит. Про чемодан десять раз повторил. Сообразил неплохо насчет авто. И вообще. Кто здесь нетрезвый? Да вы нас в Воркуте в прошлом году не видели». Ого! В Киркенесе цветы, музыка. На здании аэропорта транспарант: «Добро пожаловать, русские друзья!» Новый рейс все же. А я как-никак первый воздушный гость. И, главное, единственный. Языка не знаю, что делать — не понимаю. Хорошо, что норвежцы на плохом русском объяснили, куда двигаться. Думаю, специально выучили несколько фраз к нашему приезду. Получилось, что к моему. Служащие помогли с вещами. Поднесли два чемодана: мой небольшой и огромный пластмассовый Молчанова. — Что там? — спросил его перед отлетом. — Тяжеленный. — Да так, — говорит, — материал для монтажа. Кассеты. На паспортном контроле битком народу. Администрация с цветами. Журналисты направляют камеры и микрофоны. Кричат из-за ограждений, не дожидаясь завершения технической процедуры. — Здравствуйте. Как долетели? — слышу перевод. — Хорошо, — говорю, прикидывая, где здесь туалет. — Цель вашего приезда? — Культурная, — отвечаю, стараясь глубоко не дышать на пограничника. Он долго изучает удостоверение личности. — А конкретно? — Будем заниматься совместным творчеством с норвежскими коллегами. — То есть? Что вы планируете делать? — Собираемся снимать и монтировать фильм. — О чем? — Документы в порядке, — говорит пограничник по-русски, — присмотревшись внимательней, тихо добавляет: — Туалет направо. — О чем фильм? — О крепнущих культурных связях норвежского и советского народов, — говорю. — Нельзя ли конкретней? — Как, еще конкретней? — к горлу подступает резкая тошнота. С усилием делаю вдох. Выкладываю все, что слышал в репортажах наших корреспондентов о прибытии советской интеллигенции в зарубежные государства. — Мы соседи. Лучшее, что есть в наших традициях, мы должны передавать друг другу. — То есть? — В совместных творческих поисках будем находить путь к взаимопониманию. — О господи. Сплошная чушь, — сказал какой-то корреспондент по-русски. — Вы правильно его переводите? |