Онлайн книга «Возвращение блудного сына»
– «Да я уж его выбросил! А ты сам ей об этом скажи, когда придёт!». Платон сразу утром, после доклада начальнице получив от неё карт-бланш, посадил бедолагу через решётку на форточку, с которой тот, к счастью, сам спрыгнул на улицу. Он тут же доложил об этом Надежде, которая с возгласом облегчения пыталась очистить и свою совесть: – «Ну, слава Богу! Мы его и так спасли и вылечили!» – начала она было оправдывать своё предательство. – «Как говориться, подобрали, обогрели и… обобрали!» – пытался Платон шуткой сначала не дать ей этого почувствовать. – «Да ну, тебя! Скажешь тоже! Ведь голуби не могут жить без стаи! Ему с ними будет лучше!» – продолжала очищать свою совесть Надежда. – «Так он же летать не может?!» – удивился такой логике Алексей. – «Может! Ещё как может! Вон он как запрыгивал к Платону на стол!» – попыталась оправдаться начальница, будто бы уличённая подчинёнными в чёрствости. – «Да, да! Он даже через форточку сам с радостью сиганул!» – попытался выручить Надежду Платон, заодно пытаясь оправдать и себя. – «Да отмучится он быстрее! Собаки съедят!» – выдал сокровенное, и добавил перца во всеобщее обсуждение, Иван Гаврилович. И уже к концу дня их опасения в принципе подтвердились. Переходя двор, голубь погиб под колёсами отъезжающей машины. От такой новости от Алексея Надежда Сергеевна не выдержала, и убежала на второй этаж поплакать. – «Да-а! А курицы тоже бывают кандидатами наук!?» – сокрушённо бросил вслед скрывшейся Иван Гаврилович. – «Да, ладно!» – оборвал того Алексей. Но жизнь шла своим чередом. В метро периодически молодые нищие козлики перескакивали через турникеты, а состоявшиеся по жизни и успешные в жизни самодовольные пожилые, даже старые, козлы своим самолюбованием иногда тормозили толпу при входе на эскалатор. Да! У каждого в жизни своё место, свой черёд! – сам себе мудро заметил писатель. Но Платон был оптимистом и никогда не унывал. А жизнь брала своё! Заканчивался золотой октябрь – середина золотой осени! Ну, как можно унывать, даже осенью, когда кругом такая красота?! – рассуждал поэт, тут же записывая: Прохладный солнечный октябрь. Шуршит опавшая листва. И с голубого небосвода Светило смотрит на меня. От Солнца я, невольно жмурясь, Вокруг себя бросаю взгляд. И, красотой вокруг любуясь, Пишу я строчки невпопад. Прошёл Покровским вот бульваром. Дошёл до Чистых я прудов. Здесь хлопоты людей недаром: Мой город и к зиме готов. В пруду ещё ночуют утки. Фонтаны (там, где аист) бьют. Пройдут всего возможно сутки, И их к зиме уже запрут. С газонов всех листву убрали. И на скамьях уж не сидят. Но ходят по бульвару пары. Прохожие на них глядят. И вспоминают здесь былое, Как сами были молоды. Да! Было время! И какое?! Вдвоём гуляли у воды. Стихи друг другу тут читали, И целовались до утра. С компанией своей гуляли, Но только редко, иногда. Проходят дни, проходят годы, Проходят целые века. Но, презирая все невзгоды, Любовь здесь будет навсегда! И «Чистые пруды» навеки Пребудут символом любви! За чистоту люблю я… реки! Люблю златые октябри! Да! Платон любил их, впрочем, как и многое другое! Он вообще ко всем людям, их словам, делам и поступкам всегда относился с теоретическим пониманием; ко всему в жизни происходящему относился сугубо практически, с аналитически философским спокойствием; в общем, всегда был добрым и любвеобильным человеком. Даже по отношению к своей сестре – лицемерной богомолке Анастасии он был терпим. В телефонном разговоре она как-то удивила Платона. На вопрос своей знакомой, не скучно ли Насте жить одной в двухкомнатной квартире, та с достоинством ответила: – «Ну, что ты?! Мне одной хорошо, причём всегда! Никто не мешает, никто с тобой не спорит, не расстраивает тебя! Да ведь и духовно богатому человеку никогда не бывает скучно с самим собой!». – «Да уж! Вариться в собственном соку тебе лучше – всегда можно спокойно поговорить с умным человеком!» – в ответ тогда съязвил Платон. А ведь и мне частенько тоже приходиться вариться в собственном соку! – не без самоиронии подумал Платон – Вон, когда сочиняешь и пишешь, то практически не с кем и посоветоваться-то! И он снова сел за очередную свою «нетленку», на это раз про текущий ноябрь: Смахнув листву с деревьев, осень, Когда всю силу набрала, Местами снегом сделав проседь, С собой к зиме нас позвала. Мы ж не торопимся к заносам. И не торопится она. Пока зиму оставив с носом, Вершит осенние дела. Средь дымку – Солнца лишь каёмка. И в инее с утра трава. На крышах – белая позёмка. На лужах днём не видно льда. Течёт ноябрьская осень. Текут, как дни, мои года. Уж седина сменила проседь. Готовиться к зиме пора. Любую я люблю погоду! Люблю я все свои года! На мельницу не лью я воду Судьбы-злодейки никогда. А подчиняюсь только зову. Да! Зову сердца своего! Вершу судьбы своей основу – Основу кредо моего. И в ноябре работать можно. И даже в зимнем декабре. Спокойно, только осторожно, На радость людям и себе! А планы…. Это грандиозно! Успеть бы сделать все дела!? И делать их совсем не поздно! А, как их сделаю, тогда… Творческой, да и не только, плодовитости Платона можно было позавидовать, его энергичности тоже. |