Онлайн книга «Возвращение блудного сына»
А Гудин погонял шарики, отоварил нескольких посетителей, положив выручку в свой карман – авось до понедельника всё забудется, – и, щедро одарив себя, тоже пораньше тихой сапой и с полным портфелем чужих дорогих биодобавок двинулся к дому. Платон вспомнил, что ещё ровно год назад начал писать стихотворение про Гудина под музыку известной песни из кинофильма «Весна». Он нашёл наброски и стал дописывать их, озаглавив: «Весенние потуги». Наконец, глубокий снег растая, Оголил поляны и кусты. Тем ландшафт во всей красе представя, Воплотил реальность из мечты. То, что за зиму ещё не сгнило, Превратившись по весне в дерьмо, – Под напором вешних вод поплыло, Очищая землю всё равно! По бульвару снова шёл прохожий. А от птиц летели трели про апрель. Шёл прохожий с… загорелой кожей Из Египта…, и неся портфель. Шёл Иван солидно, даже чинно, Хоть на пенсии уже давно. По походке старца было видно – На весну ему плевать всё равно! Каждый день ведь он в заботе, Как бы «зёрнышко опять склевать». Как петух он держит путь к работе. На «грачей» и на «скворцов» начихать. Пусть кричат себе, поют задорно. Пусть все слышат птичий перезвон. «Ведь весёлой птицей быть зазорно!» – Искренне считает он. И на склад крадётся жадный дюже Тихой сапой «Ванька-озорник». Запихнул в портфель он банки туже, В маскировке поднял воротник. Платон задумался, и отложил текст, так как пора было идти домой. На следующий день он, в ожидании заряжания автомобильного аккумулятора продолжил стихотворение в гараже, чуть было, не потеряв нить, его идею, но вовремя спохватившись: И я опять забил весеннюю тревогу. И птиц опять послал бы я во все концы. Но кто из них сейчас придёт мне на подмогу, Чтоб Гудин Ванька не обрезал все концы? Ведь нам такая прыть не нужна! Для нас лишь только честность важна! И нам такой петух ни к чему! Об этом мы и скажем ему: Да! Да…, да! Иногда! Но! Но…, но: Всё равно: Слепят лучи, Журчат ручьи. И бывший лёд на Солнце тает. И даже пень В апрельский день С берёзкой… переспать мечтает! Журчат ручьи, Кричат грачи, И Ванька Гудин расцветает. Пока апрель – Мечтать не лень, И он с надеждой засыпает… Ведь он решил: ему всё можно, Раз стоит сейчас на девок… хрен! И на старости, но осторожно, Совершить готов он адюльтер. И в ответ так дерзко отвечает, Что смолкает птичий перезвон. Ванька искренне всегда считает, Что всегда везде прав лишь он. «И честность не нужна никому! И говорить о том ему ни к чему! Скворцы, да и весна – ерунда! Да, да, да! Ерунда! И потуги мои – ерунда! Да, да, да! Как всегда!». Но! Летят… гонцы Во все концы: Иван… плывёт – Ему дорогу! Почти всю прошедшую неделю Нона готовила свои трофейные вещи к вывозу на дачу, попутно изливая душу Платону. Вскоре появился её младший сынок Олег – скрытый экстрасенс, студент. Мать стала хлопотать над чаем. Проходя в узком месте своего кабинета мимо нагнувшейся к чайнику Ноны, Платон невольно слегка задел своим бедром её обширные ягодицы. – «Э-эх!» – вздохнула женщина. – «Ещё раз?!» – спросил мужчина. – «Щаз…!» – пообещала она. – «Разденусь!» – помог он. И действительно, в их помещении в последние дни стало явно теплее. Коммунальщики несколько не успевали за перепадами ночных и дневных температур. Через теперь постоянно открытую форточку в полуподвальное помещение ООО «Де-ка» врывался пьянящий, свежий, весенний воздух. А за окном природа осторожничала, ночным морозцем придерживая рьяную весну, очередная встреча с которой предстояла Платону опять на лыжне. Бесснежная неделя во многих местах замусорила лыжню сухими листьями, мелкими палками и прочими дарами деревьев и кустов, сделав её невозможной для постоянного скоростного бега, а местами даже опасной. В хвойном лесу было ощущение, что идёшь не по лыжне, а по тропинке, во многих местах щедро присыпанной песком. Это многочисленные не истлевшие прошлогодние еловые и сосновые иголки нещадно тормозили лыжи, делая скольжение совершенно невозможным. Поэтому лыжник в этот раз не упирался, показав и соответствующее весьма посредственное время. Воскресный поход сулил продолжение им уже пройденного. Но ночные заморозки покрыли тонкой корочкой льда весь лежащий на земле мусор, из-за чего неожиданно для Платона скольжение стало отменным. Поначалу, опасаясь резкого торможения и возможного падения, он шёл осторожно. Но по мере отсутствия сопротивления и излишнего трения, Платон осмелел и прибавил ходу, да так, что в итоге без лишнего напряжения показал лучшее время в сезоне, на минуту туда, и на две минуты обратно улучшив рекорды. Домой возвращался довольный и не уставший. В понедельник неожиданно подморозило, и днём подул холодный, злой, пронизывающий ветер, напомнивший Платону поговорку «марток – оденешь семь порток». Во вторник, 16 марта, Вячеславу Платоновичу Гаврилову-Кочету исполнилось сорок пять лет. Вечером после работы отец по Skype поздравил старшего сына с юбилеем, а тот рассказал о последних новостях жизни его семьи. А в среду ещё больше подморозило. И тут ещё рабочие вдобавок стали менять в здании батареи центрального отопления. Первой замёрзла, как и должно быть по должности, комендант здания – Нона Петровна Барсукова: – «Я уже замерзаю!». – «Так двигаться надо… в сторону дома!» – искренне подсказал Платон. Повинуясь совету коллеги, Нона Петровна не сразу двинулась в сторону дома. Поначалу она погрелась рассказом о своих любовно-сексуальных проблемах. Платону уже давно показалось, что эта женщина планомерно обхаживает его, готовя в свои сексуальные партнёры. Она теперь не намекала, а в открытую говорила, что голодна в сексуальном плане, что может возбудить любого мужчину и уверенно поднять его естество из положения ниц, и даже удовлетворить мужчину с помощью минета. |