Онлайн книга «Прощальный поклон капитана Виноградова»
|
– Пока не стоит, – остудил их пламенный трудовой порыв майор в отставке. И на всякий случай решил присмотреть за бывшей сотрудницей «Первопечатника». Помог даже через одного из своих доверенных лиц устроиться на приличное место в гостиницу… Как ведь чувствовал! Шантаж – дело тонкое и только на первый взгляд не требующее специальной подготовки. Кажется – чего там? У нас товар, у вас купец… И провинциальная девушка Олеся по фамилии Лукашенко начала именно с того, что прислала Андрею Марковичу с Украины заказное письмецо. С уведомлением о вручении. В конверте, помимо очень неприятных для «Первопечатника» ксерокопий, находилось коротенькое послание: дескать, так, мол, и так. С одной стороны – имею возможность послать куда следует еще дюжину-другую подобных страничек. А с другой стороны – есть желание вернуть их по принадлежности. Как говорится, за вознаграждение. Мол, если интересно – пишите на Главпочтамт, до востребования. Если нет, то не обижайтесь. Жду ответа, как соловей лета… Подпись. Дата. Сунулись проверять – слава тебе, Господи! Подлинники тех документов, которые имела в виду начинающая шантажистка, на месте. Но и с копиями она могла таких дел натворить! Попади ее бумажки в серьезные руки… – Ну? Прошляпили, дармоеды! – бился в истерике и орал на начальника Службы безопасности господин Удальцов. Да и то правда – не на себя же ему орать? Хорошо еще, что поубавил амбиций и стал слушаться профессионалов. Операция заняла почти месяц. Сначала юной особе ответили письменно. Выслали денег – не много, но так, чтобы аппетит разгорелся. Потом с ней пару раз поговорили по телефону. А затем сделали интересное предложение… – Клюнула? – каждое утро той осенью интересовался Андрей Маркович. Но начальник его Службы безопасности только мотал из стороны в сторону челюстями: – Рано пока. Осторожная, стерва! Наконец он обрадовал шефа: – Приезжает. Олеся Лукашенко должна была прибыть в город частным лицом. А уехать планировала полномочным представителем издательско-книготорговой фирмы «Первопечатник» и директором ее украинского филиала. В этом-то и заключалась суть предложенной от имени Андрея Марковича сделки. Вместо разовой суммы, которую запросила девица, ей был предложен первоначальный капитал и процент с торгового оборота. Помнится, даже сам господин Удальцов уговаривал молодую нахалку по междугородному телефону: – Давайте будем уважать друг друга. Мы вас, голубушка, недооценили. Но, может, это и к лучшему? – Но мне же еще нет восемнадцати… Андрей Маркович чертыхнулся про себя, но выдавил: – Ничего! Оформим кого-нибудь, лишь бы дело шло. Словом, когда начальник Службы безопасности узнал от запуганной насмерть Татьяны о дне и часе приезда ее подруги, оставалось решить только некоторые технические вопросы физического устранения Лукашенко. Все было сделано аккуратно и без ошибок. Правда, интересных для господина Удальцова документов при ней не оказалось – прошедшая суровую школу «Первопечатника» девица в очередной раз обманула партнеров. И предприняла, видимо, дополнительные меры безопасности. – Надо же, какая… – сокрушался Андрей Маркович. – Мы с ней как с человеком, а она? – Возмутительно. – Что же теперь-то делать? – Ждать! – разводил руками начальник Службы безопасности. И, опережая дальнейшие вопросы, добавлял: – Чего – не знаю, но ждать будем сколько потребуется. Впрочем, пауза не затянулась. Милиция привычно списала в архив никому не интересный материал по факту скоропостижной смерти гражданки Лукашенко. Разумеется, без возбуждения уголовного дела. Почти сразу же молодой, но предусмотрительный негодяй забрал его к себе на прокурорскую проверку – в числе множества других «отказников» уголовного розыска. На всякий случай… И эта мера предосторожности себя оправдала. Не прошло и недели, как в кабинет на втором этаже грандиозного здания прокуратуры постучался мужчина. – Вы ко мне? – Да. Насчет дочки… Выглядел посетитель значительно старше указанного в паспорте возраста, одет был плохо и даже по нынешним меркам бедно. К тому же – запах нестираного белья и сухие глаза, покрытые мелкой сеточкой лопнувших кровеносных сосудов. – Присаживайтесь, Иван… э-э? – Иван Тарасович. – Своеобразный российско-украинский говорок лучше всяческих документов выдавал в нем уроженца и жителя черноземного приграничья. – Чем могу помочь? – Мне казалы, шо вы зараз расследуете дило об убийстве Олеси? – О смерти, – осторожно поправил посетителя помощник прокурора. – Пока нет оснований полагать, что… – Об убийстве, – с неожиданной твердостью повторил Иван Тарасович. – Вот как? Слушаю! Может, чайку? Поначалу посетитель выглядел настороженным. Но серебряные погоны и неподдельная человечность молодого помощника прокурора быстро сломали между ними присущий всем бывшим гражданам СССР ледок недоверия к представителям власти. А под самый конец разговора Лукашенко достал откуда-то из-за пазухи упакованную в газеты и полиэтилен папку. – Це – вам! – Что это такое? – поднял брови хозяин кабинета. Он был с детства довольно брезглив, а пакет оказался немного влажен и хранил в себе тепло чужого немытого тела. – Дочка-покойница наказала: если что, передай в надежные руки. – А что это? – Якись бумаги… Вона казала – дорогого стоять! – Спасибо, Иван Тарасович, – с чувством поблагодарил молодой человек. – Итак? Может, еще чайку? До того, как они на прощание пожали друг другу руки, помощник прокурора узнал от посетителя массу полезных и важных вещей. Во-первых, о том, что сам Лукашенко-старший в пакет не заглядывал. И что покойная Олеся давно уж с отцом особо не откровенничала – а когда уехала в Петербург учиться, так и вообще. Потому что пил Иван Тарасович – вот беда! Пил и раньше, не больше других, но с тех пор, как умерла жена, сорвало его с тормозов окончательно: без работы остался, один-одинешенек, даже телевизор отнес на барахолку… Последний раз вернулась Олеся в родной городок неожиданно. Какая-то нервная, злая – и без денег почти. Целыми днями сидела дома – только и выходила что в магазин да на почту, звонить по междугородному… Привела потихоньку в порядок квартиру, за отца принялась. Поначалу ругань стояла, крики… Не без этого! Но постепенно, холодными пустыми вечерами, начало восстанавливаться между ними то далекое, утраченное много лет назад чувство родственной близости. |