Онлайн книга «Всем поровну»
|
– Согласен? – Согласен при одном условии. – Не много ли условий, Виктор Иванович? – Последнее. Ты даешь мне свое слово. – Вот как? – По-моему, Максютов удивился. – А оно тебе нужно? – На всякий случай. Когда-то я тебе верил. Может, тебе еще и сейчас можно верить. И копал под меня не ты, знаю… архангелом не был, но и друзей ради своей шкуры не топил. Короче: если обманешь старого наивного дурака, я хочу тебе потом в глаза посмотреть, Носорог. – Как сказал, так и будет. Слово. – Только что Максютов был серьезен и вдруг широко улыбнулся. – Даю слово Носорога, Кайман. Доволен? Шкрябун кивнул. Теперь улыбались оба. – По рукам, подполковник? – По рукам, генерал… товарищ генерал-майор. – Отставить, Виктор Иванович. К делу – завтра, а сегодня без официоза. Пока не восстановили, буду тебе каждый день выписывать пропуск, а дрючить в случае чего буду как кадрового. Но завтра. Где переночевать в Москве найдешь? – Не вопрос. – Сутки на устройство личных дел тебе дать? – Нет. – Алеша, – повернулся ко мне Максютов, – сделай доброе дело, налей нам коньячку. Вон там, слева, дверца. Сам знаешь? Вот и молодец. Себе тоже налей, тебя наши дела прямо касаются. Я выполнил просимое. В зеленом свете настольной лампы янтарная жидкость лгала, пытаясь казаться темнее, глубже и загадочней. – А лимончика у тебя нет, генерал? – спросил Шкрябун, в ответ на что Максютов развел руками. – Что же ты? Непорядок. – Будет тебе порядок, все будет. И бардака будет сколько угодно, только разгребай. И дело будет. – Он чуть приподнял бокал и добавил торжественно: – За дело. За успех. За НАШ успех. – Прозит. Алаверды. Чтоб ты так жил. Зря Шкрябун скалился и привередничал: коньяк оказался хорош и без лимончика. Не достигнув желудка, всосался прямо в пищевод. Повторить Максютов не предложил, и я составил бокалы на поднос, а поднос затолкнул обратно в бар. Надо иметь к себе уважение, я не посудомойка. – Спасибо, Алексей, – сказал Максютов и, тут же забыв обо мне, повернулся к Шкрябуну: – Ну, Виктор Иванович? – То есть? – спросил тот. – Ты меня знаешь, но и я тебя знаю. Доставай уж, не томи. У тебя все с собой или только часть? – Часть. – Шкрябун полез во внутренний карман. – На этой дискетке примерно двести мегабайт. Остальное завтра. – Тайник-то хоть выбрал надежный? – фыркнул Максютов. – До завтра не уведут? – Обижаешь, гражданин начальник… Насколько я мог видеть со своего места на галерке, к дискетке был примотан скотчем небольшой предмет. – Только осторожно, – предупредил Шкрябун. – Что за дрянь ты сюда прилепил? – Сорок граммов пластита и контактный взрыватель. Ронять не рекомендуется. Максютов крякнул. – Вот дурак же. Толкни тебя кто посильнее – мошонку снимали бы с люстры, и поделом. Кстати, как ты эту хреновину в Управление пронес? – Учи ученого. – Шкрябун самодовольно улыбнулся. По-видимому, ничто человеческое было ему не чуждо, включая мелкое тщеславие. – На, – буркнул Максютов, возвращая дискетку. – Разряжай сам свою адскую машину, бомбист хренов. Тоже мне, выискался Равашоль с Валдая. Или, может, мне минера вызвать? – Зачем минера? Я сам. За твой стол сесть позволишь? – Ты мне еще мебель попорть… Ладно уж, садись. Под зеленым абажуром пальцы Шкрябуна исполнили быстрый и точный танец. Брусочек пластита вернулся в карман, полоска скотча полетела на пол. – Готово. Получай, генерал. – Ты гляди-ка, – сказал Максютов, изображая удивление. – Не разучился. – Старый конь борозды не портит. – Ну-ну. Понадобится что-нибудь разминировать – свистну тебя. Шкрябун не принял шутки. – Если крутишь мною… – проговорил он, помолчав. – Я тебе поверил, Толя, ты это помни. Сейчас – поверил. Но если обманешь меня, я к тебе с того света являться буду, и это ты тоже помни. Скажи мне еще раз: я тебе правда нужен? – Надоедой ты стал, Кайман, – недовольно пробурчал Максютов. – Сам сказал: старый конь борозды не портит… Правда, иной раз требует хлыста и ветеринара. Так что изволь пахать, беру тебя не для мебели и не из благотворительности, понял? – Понял, – поднялся из-за стола Шкрябун. – Ну, коль нужен, спасибо не говорю. Когда прибыть? – Завтра в одиннадцать ноль-ноль. Вернее, уже сегодня. Тебе хватит времени? – Более чем. – Тогда не опаздывай. Ты теперь на службе. * * * – Поздравляю вас, товарищ генерал-майор, – сказал я, чуть только за Шкрябуном захлопнулась дверь. Максютов только махнул рукой и распахнул рот в отчаянном зевке. – Брось, Алексей. Мне дали то, чего не могли не дать, самый необходимый минимум. Не надо сейчас… – Он снова зевнул и потер глаза костяшками пальцев. – Черт, умучил меня Шкрябун со своими комплексами, а тут еще этот коньячок… Совсем засыпаю. Вот что… Пойдем-ка мы с тобой немного постреляем, а? Нет возражений? – Нет, товарищ генерал. – Э, оставь… Уж коли сегодня без чинов, так без чинов. А поговорить нам есть о чем… Пошли? – Пойдемте, Анатолий Порфирьевич, – сказал я. – Вот так-то лучше. В тире номер шесть на минус четвертом этаже немолодой и неразговорчивый прапорщик, сделав запись в журнале, подвел нас к стенду с оружием. – Выбирай, Алеша, – пригласил Максютов. Сам он предпочел американский «кольт» образца 1917 года. Я выбрал два пистолета: длинноствольный спортивный «марголин» и чуть более тяжелую бронебойную «гюрзу». – По-македонски хочешь? А не осрамишься? – Постараюсь, Анатолий Порфирьевич. Прапорщик выдал мне обоймы, со стуком высыпал на пластмассовое блюдечко горсть тупоносых патронов к «кольту» и ушел к себе в звукоизолированную кабинку. Мишени осветились. – Ну валяй. Две крайние слева – твои. Я положил в свои мишени по три пули из каждого ствола. Максютов, сощурив глаз, отчего тот вовсе утонул в отеке, посмотрел в монокуляр. – Левая – девятка на два часа и две восьмерки на пять и на шесть часов. Правая – семерка на десять часов, пятерка на час и «молоко». Ты случайно не переученный левша? – Нет. – Значит, перестраховываешься: больше внимания левой руке. Ну а я по-простому… Бах! Бах! Бах! Не более секунды на один выстрел. |