Онлайн книга «Отличный парень»
|
— Ни к кому. У меня никого нет. — Нельзя жить в одиночестве, — говорит хиппи. — Бог одарил меня своей милостью, когда мне было восемнадцать лет. Бог — это мир. Анук задумалась. Она совсем не против того, чтобы в такой для нее напряженный момент жизни обратиться за помощью к Богу. Но где? Опуститься на колени на ступеньке мемориального комплекса? Как здесь просить о помощи? Хиппи смотрит на нее и говорит: — Вы ждете человека, которого любите? — Да. — А если он не придет… — Он придет… Из подъехавших автобусов высыпали немецкие туристы. Послышалась отрывистая немецкая речь. — Я не знаю ни одного иностранного языка, — говорит хиппи. — Я не получил образования. Я бедный и счастливый человек. В Америке живет много хороших людей. Тот, кого вы ждете, он француз или американец? — Американец, — отвечает она. — И он сказал вам, что придет? — Да. Она испытывает такую боль, что, кажется, не может пошевелиться. Она пробует топнуть ногой. «Надо же, я еще могу двигаться», — думает она. — Он должен прийти, — говорит хиппи. — Если только вы не причинили ему зло… Мы, американцы, легкоранимые люди. Нам часто причиняли зло. — Оставьте меня в покое! — восклицает она. — Неужели вы собираетесь просидеть здесь весь день? — А вы собираетесь ждать весь день? Своим вопросом она выдала себя с головой. Ей ничего не остается делать, как ждать. «Бог не забирает меня к себе, — говорил дед. — Я слишком неугоден ему». Позднее, во время бесконечных ночных бдений в Довиле: «Я хотел бы быть добрым, богобоязненным, добродетельным и честным человеком, хи… хи… хи… (он еще и рассмеялся). Я был бы не прав; все смеялись бы надо мной». — Дедушка… — Да. — Твой язвительный склад ума разбивает все мои иллюзии… — Ты упрекаешь меня за то, что я учу тебя уму-разуму? — Дед, с чем же ты оставляешь меня? Ты уверен, что ты — не дьявол во плоти? — Бог его знает, — ответил дед и рассмеялся. — Я смеюсь, — сказал дед, — потому что ты говоришь глупости. И еще потому, что мне страшно. Немного времени спустя старик произнес с необычной нежностью: «Тебе останется обрести чистоту; понять, что такое невинность; и встретить, наконец, настоящую любовь… Возможно, ты будешь всю жизнь искать ее…» — У вас есть мать? — спрашивает хиппи. Она поворачивает к доброму бородачу свое воспаленное от солнца и слез лицо. — Да, но она ничего не поймет. — А ваш отец… — Еще меньше. — А есть кто-нибудь еще? Совсем никого? Она опускает голову. — Нет. Она протягивает руку хиппи… — Пожалуйста, дайте мне попить… Вода стекает по шее ей на грудь. Немного свежести. Роберт должен уже найти ее записку. Безукоризненно пунктуальный и бесчувственный человек, он уже сидит на совещании. Работа прежде всего. Американец все больше уходит в прошлое, и встреча с ним уже кажется ей нереальной. Анук хотелось бы кричать во весь голос, бежать со всех ног звонить в Аннаполис. Но это невозможно. Если бы только приехал Стив… — Мы хотели уехать на Средний Запад, — говорит она хиппи. — Жить вдали от городов. Мы выступаем против насилия. — Я увидел татуировку на вашей шее, — говорит хиппи. — Не думаю, что надо делать себе подобное украшение, чтобы продемонстрировать всем свои взгляды. «Стив, моя единственная любовь, прости меня; я говорю о тебе так, словно имею на это право. Я говорю “мы”, “любовь моя”, чтобы ощутить рядом твое дыхание». Она говорит о нем с хиппи. О той пустоте, которая окружает его. О постоянном желании свести счеты с жизнью. «Я похож на скупого рыцаря, у которого смерть — его единственный и главный капитал. Я — богач, поскольку не цепляюсь за жизнь». Анук соглашается взять у хиппи кусочек хлеба. Солнце на небе делает свой неумолимый круг. В какой-то момент на верхнюю площадку мемориального комплекса по белым мраморным ступеням поднимается полицейский. Он обращается к ней: — Мадемуазель, вам следует возвращаться домой… — Она живет в отеле «Космос», — говорит хиппи. И неожиданно добавляет: — Славная девчонка… «Славная девчонка, я — славная девчонка». Ступеньки с первой до двадцать третьей. Еще три. Затем восемь. Тротуар. Хиппи передает ей чемодан. В перламутровых сумерках полицейский проходит на середину шоссе, чтобы остановить такси. Машина останавливается, и полицейский говорит водителю: — В отель «Космос»… Шофер выходит из такси и ставит чемодан в багажник. Хиппи стоит на тротуаре в багровых лучах заходящего солнца. Он поднимает левую руку, чтобы двумя сложенными вместе пальцами перекрестить ее на прощание. Анук оборачивается. Она смотрит в заднее окно машины. Ей кажется, что белоснежный монумент в рыжих сумерках оторвался от земли и парит в воздухе, а последние лучи солнца образовали нимб над головой благословляющего ее длинноволосого незнакомца. Для нее было бы легче спуститься в ад, чем вернуться в отель. Тени прошлого обступили Анук тесным кругом. Если Роберт не проявит к ней снисходительности и не захочет держать язык за зубами, то отец от злорадства будет хлопать себя руками по ляжкам. Каждый день он будет доводить ее до белого каления: «Твой американец оставил тебя с носом. И таким банальным образом!» Такси останавливается у отеля. Портье открывает дверцу машины. Анук расплачивается. Она не успевает произнести и слова, как служащий отеля подхватывает ее чемодан. Пересечь гостиничный холл в столь неприглядном виде, в каком она сейчас находится, — мокрая от пота, с залитым слезами лицом. Это просто фантастика, сколько воды содержится в человеческом теле! Проливать слезы весь день, всю ночь, всю жизнь! Тихая улочка в Аннаполисе, где ты? В холле никто не обращает на нее внимания. И только у лифта она замечает, что забыла свои босоножки на одной из ступенек монумента. Никому нет до нее дела; с разбитым сердцем, в мокрой от слез блузке, растрепанная и босая, кому она здесь нужна? Войдя в номер, служащий отеля включает телевизор: индеец скачет на лошади во весь опор с криком «А-а-а-а-а» за белым, с которого намеревается снять скальп. Чаевые служащему. «Неужели он не видит, что я босая?» Реклама. «Лучший лосьон, если у вас выпадают волосы…» Какой-то тип с идиотским видом протягивает зрителям флакон, пока на экране не появится скальп белого, снятый крупным планом. |