Онлайн книга «Путешествие Руфи. Предыстория "Унесенных ветром" Маргарет Митчелл»
|
– Неемия… – начал Пьер. Жена легонько шлёпнула его по губам: – Больше ни слова о своем чернокожем, дорогой. Ты и вправду портишь его. Я попросила музыкантов следующим танцем сыграть менуэт. В отличие от некоторых архитекторов, которые останутся неизвестными, мы с Пьером ценим «надежность и верность». Гости похлопали хозяина по плечу, когда жена потащила его прочь. Янки улыбнулся Соланж: – Мадам Робийяр – серьёзная дама. – Мадам – опасная дама, – ответила Соланж, сама удивившись своим словам. – И что же, нам затрепетать от страха? Или начать возводить укрепления? Соланж взяла его под руку. – На самом деле, мистер янки, я бы лучше потанцевала. Поджарому, преждевременно облысевшему Эвансу, как вскоре узнала Соланж, было всего двадцать восемь лет. Он приехал в Низины вместе с Уитни, чья хлопкоочистительная машина делала выгодной продажу хлопка, а он сам пытался получить монопольный патент на её производство. – К сожалению, изобретение Кира, – доверительно сообщил янки, – остроумное, но слишком простое. Не особенно порядочный механик, присматривающий за этой машиной, сразу поймёт, как её скопировать. Сборка машины не требует никаких инструментов и дорогих «специальных» механизмов. Боюсь, что эта машина скорее обогатит других, чем самого изобретателя. – А вы бы хотели войти в их число? – Я уже среди них. Вам знакомы эти фигуры? – Сэр, я француженка. Или была француженкой. Не решила, кто я сейчас. – Американкой быть легко. Нет ничего проще. – Да, но… – поморщилась она. – Миссис Севье сегодня вечером чересчур энергична. Названная дама в объятиях Джеймса О’Хары «танцевала» так, будто её «дергали за ниточки». – Подозреваю, что мистер О’Хара больше привык к народным пляскам. Соланж с Уэсли удались все фигуры танца. Когда музыка кончилась, Уэсли, поклонившись, сказал: – Могу я принести вам пунша? – Сэр, вы уже достаточно пьяны. Я начинаю опасаться за своё целомудрие. Он, улыбнувшись, просиял: – Не могу обещать, что не предприму никаких попыток. – Сэр! Я – замужняя женщина. Он отвёл Соланж в сторону: – Какое горькое разочарование! А кто это прелестное дитя? – Руфь, продемонстрируй мистеру Эвансу свои манеры. Девочка сделала дежурный реверанс. – Миссис, этот гадкий граф так и пялит на меня глаза. – И что за беда? – А то, что он перекупщик рабов! Уэсли нахмурился: – Вокруг графа Монтелона ходит много… неприятных… слухов, миссис Форнье. Его не привечают в чарлстонском обществе. – Руфь, ты в полной безопасности. Сбегай за хозяином. Ему следует познакомиться с мистером Эвансом. – И принеси нам заодно пунша. Миссис Форнье, разрешите называть вас Соланж? Соланж привыкла к менее напористым мужчинам. Но, почувствовав, что конь закусил удила, она скорее развеселилась, чем встревожилась. – Сколько народу… – произнесла она. – Вам не кажется, что здесь слишком жарко? – Уверен, что нам удастся найти местечко… э-э… попрохладней. Соланж взяла вожжи в свои руки. – Странный дом, правда? Говорят, они обходятся без ночных горшков. Уэсли откашлялся. – Такой принцип устройства известен с незапамятных времён. Вода течёт с чердака через ватерклозеты, а оттуда – в подвал. Ещё римляне знали, как это делается. – Римляне были такими… такими развитыми, вы не находите? – Да, они… Сосредоточенно закусив нижнюю губу, Руфь осторожно несла два наполненных до краев бокала с пуншем. – Хозяин говорит, что не придёт, миссас. Говорит, послушает ещё об этих благородных дикарях. – Спасибо, Руфь. Можешь идти. Девочка нахмурилась: – Куда я пойду, миссас? – Куда-нибудь. Мистер Эванс, вы уже видели оранжерею? Руфь хмуро проводила их глазами. – И куда я должна идти? – прошептала она. В тишину оранжереи почти не проникали звуки оркестра усердных музыкантов. – Стыдно признаться, но я с удовольствием предвкушала этот вечер. Мистер Эванс, если в Коннектикуте общество столь же скучно, как в Саванне… – Хуже, смею вас заверить. Гораздо хуже. Мы, янки, не вполне убеждены, что нам следует увеселяться на наших увеселениях. Он принялся чистить апельсин – вероятно, тот самый, который недавно изучала Руфь. – Муж утверждает, что граф Монтелон «истинный француз», но не упоминал о его занятиях. Должно быть, прибыльное дело. Верно ли, что раба, который стоит тут восемьсот долларов, в Африке можно купить всего за пятьдесят? – Мадам занимается бизнесом? – спросил Уэсли, бросая кожуру в кадку, где росло дерево. – Я – леди, сэр, – ответила Соланж, отказываясь от протянутой дольки. – Робийярам доставили эти деревья из Флориды. – Я не возражаю против любой законной торговли, а по Конституции рабство будет легальным вплоть до 1808 [15] года. Но на работорговле богатеют единицы, большая часть разоряется. Сначала вы покупаете судно, а потом должны нанять опытного капитана – человека с сильными связями в Новой Англии, где он может выгодно закупить товары, и с ещё более сильными связями в Западной Африке, где нужно будет обменять эти товары на грубых, диких, немытых и непокорных созданий, готовых в любой момент перерезать ему глотку, лишь бы не оказаться в Америке. Чтобы остаться в выигрыше, капитан должен разместить груз между палубами как можно плотнее, что неизбежно ведет к заболеваниям. Потери всегда составляют от двадцати до тридцати процентов. И еще нужно не попасться пиратам у берега и британским судам в открытом море. Вы же понимаете, что Атлантика – это не запруда у мельницы, и корабли, везущие рабов, при шторме имеют не больше преимуществ, чем суда с миссионерами на борту, идущие в противоположном направлении. – Рабство необходимо для производства сахарного тростника. А также риса и хлопка. Он пожал плечами: – Может быть. Я бы не хотел оказаться на месте раба и, осмелюсь предположить, вы тоже. – Руфь счастлива мне служить. – А! – Она очень необычная девочка и порой кажется… загадочной. |