Книга Привет, я люблю тебя, страница 51 – Кэти М. Стаут

– Нет, не в Корею. – Он указывает пальцем сначала на себя, потом на меня. – Сюда. Ты же сказала, что не хочешь быть частью моей жизни.

Хороший вопрос. Действительно, зачем я приехала сюда? Я украдкой смотрю на него – бремя, которое я добровольно на себя взвалила – и у меня сжимается сердце. Он нуждается в ком-то. Никто не сомневается в том, что он легко переживет роспуск группы, но на самом деле Джейсон страдает. И если Софи плевать на то, что он губит себя, то мне нет.

Но кроме этого есть еще что-то, чего я не могу объяснить. Что-то, что влечет меня к нему, что заставляет быть с ним, несмотря ни на что. Что-то большее, чем просто восхищение его красивыми ключицами в распахнутом вороте рубашки или наслаждение теми мгновениями, когда редкая улыбка озаряет его лицо. Что-то, с чем я пока не готова разбираться.

Мы выходим на нашей остановке и умудряемся добраться до кампуса без свиты преследующих нас фанатов. За такую операцию меня следовало бы представить к награде.

– Давай сюда ключ, – говорю я, когда мы подходим к его корпусу.

– Э? – икает Джейсон.

– Ключ.

Он принимается шарить по карманам. На его лице появляется озадаченное выражение.

– У меня… у меня его нет.

– Что?

– Наверное, я. – Он смеется. – Я, наверное, оставил его в комнате. – Он хлопает себя по карманам, будто надеется, что каким-то чудом ключ появится в одном из них.

– Поверить не могу!

Вообще-то Джейсон заслуживает того, чтобы провести ночь на улице, но я не могу так поступить. Неужели придется идти к коменданту с просьбой отпереть его комнату? Но тот, несмотря на запрет общаться с прессой, может тайком сфотографировать Джейсона или рассказать все какому-нибудь «желтому» изданию. Это еще больше навредит репутации Джейсона.

После недолгого размышления я принимаю решение.

– Ладно, – смущаясь, говорю я, – пошли ко мне.

Джейсон молча следует за мной. Сегодня Софи ночует в гостинице – встречается со своей подругой из прежней школы. Та приехала из Сеула, и Софи заранее получила у администрации разрешение покинуть кампус на ночь.

Очень кстати. Может, хоть сейчас Господь будет ко мне милостив?

Я оглядываюсь на Джейсона, который бредет, то и дело спотыкаясь о трещины в асфальте. Понятно, не будет.

До моей комнаты мы добираемся в одиннадцатом часу. Джейсон сразу падает на стул и начинает рыться в бумагах на моем столе, потом инспектирует ящики и, наконец, выуживает фотографию, которую я, засунула в самый дальний угол, когда только заселилась в комнату.

– Это кто? – Показывает он на Нейтана, обнимающего меня за плечи.

– Что ты творишь?! – Меня ошпаривает паника, и я выхватываю снимок у него из рук:

– Кто дал тебе право рыться в чужих вещах?

Он опускает лицо и вид у него такой виноватый, что я почти сразу прощаю его.

– Извини, – говорит он.

– Ладно, – отмахиваюсь я. – Ты ведешь себя, как ребенок, которого ни на минуту нельзя оставить без присмотра. Прекрати!

Я ищу в шкафу что-нибудь простенькое, но красивое, в чем можно было бы лечь спать. Не надену же я старую папину майку, которую стащила из дома. Когда я выхожу из ванной в трико для йоги и топике, вижу, что Джейсон, тихонько посапывая, удобно свернулся на моей кровати, правда, в кроссовках.

– Нет, вы только поглядите! – Я смотрю на него, и восторженный трепет смешивается во мне с раздражением.

Бормоча ругательства, я стаскиваю с Джейсона кроссовки. Пихаю его, но он крепко спит. Я раздумываю, не скинуть ли его на пол, где он мог бы спать до утра, но южное гостеприимство не позволяет мне так с ним поступить. Поэтому я лезу на кровать Софи и заползаю под одеяло.

Мы одни в моей комнате, Джейсон спит в моей постели, и я могла бы придушить его за то, что он напился, но мой пульс учащается, стоит мне вспомнить, как он опирался на меня, когда мы шли к остановке, как его дыхание согревало мне шею и даже сквозь алкогольный «выхлоп» чувствовался запах его одеколона.

Я гоню от себя эти мысли, но вместо того, чтобы заснуть, вслушиваюсь в дыхание Джейсона и переживаю, как бы у него не случилось алкогольное отравление. Однако я все же засыпаю и просыпаюсь через несколько часов от того, что хлопнула дверь в ванную. По звукам, доносящимся оттуда, понимаю, что Джейсона тошнит. Я сижу, сонно моргая, и пытаюсь понять, сон все это или явь.

Суперзвезда к-попа Джейсон Бэ пугает мой унитаз.

Самый настоящий сюрреализм.

Стон, донесшийся из ванной, отрывает меня от размышлений. Я спускаюсь с кровати и иду на звук. Джейсон стоит на коленях перед унитазом, упершись лбом в сложенные на сиденье руки.

– Ты как? – спрашиваю я.

Не поднимая головы, он стонет, и я поневоле вспоминаю его слова об отцовском алкоголизме. А еще я вспоминаю о зависимости Нейтана от наркотиков и спиртного. Во время гастролей мой брат тоже много времени проводил на полу в туалете – это мне в подробностях рассказал его ударник за несколько месяцев до моего отъезда в Корею.

Я сажусь на пол рядом с Джейсоном и кладу руку ему на спину. Он вздрагивает, но не отстраняется. Его опять сотрясает рвотный спазм. Я сдерживаю собственную тошноту, но продолжаю гладить его по спине, как это делала мама, когда я болела в детстве, – одно из скудных воспоминаний о ее материнской заботе.

Джейсон отодвигается от унитаза и приваливается к стене.

– Прости, – хриплым шепотом говорит он.

– Не переживай. Уберешь завтра утром. – И мне самой слышно напряжение в моем неестественно оживленном тоне.

Он ложится на пол и кладет голову на коврик. Я, вздыхая, подсаживаюсь поближе и перекладываю его голову к себе на колени. Чтобы он расслабился, я принимаюсь перебирать его волосы.

– Когда-нибудь я использую это для шантажа. Это я так, к сведению, – говорю я.

Он тихнько усмехается, подтягивает к себе мою свободную руку и переплетает пальцы с моими. У меня перехватывает дыхание от восторга, но я держу свои эмоции под контролем.

– Не бросай меня, ладно? – бормочет он.

– Ладно, – сдавленно отвечаю я.

– Обещаешь?

– Обещаю.

По телу бегут мурашки, и я больше не могу отрицать очевидное.

Я люблю этого парня.

Я люблю его волосы, люблю его джинсы и яркие кроссовки, и то, как он порой цинично реагирует на жизнь, как будто с нею надо смиряться, а не ею наслаждаться. Но больше всего я люблю его.

Это не увлечение. И не влечение, как то, что я испытывала к Айзеку.

Это Любовь.

И это пугает меня сильнее, чем можно представить.

Я прижимаюсь затылком к стене и обдумываю сложившуюся ситуацию. Пусть это кажется нелепым, но я знаю: я там, где мне и суждено быть. Возможно, это безумие. Возможно, я потянулась к нему из-за извращенного желания переделать прошлое, помочь ему там, где я не смогла помочь Нейтану.