Онлайн книга «Боярская честь. "Обоерукий"»
|
– Ну будет о пустом, давай о деле. Я ошалел – ни фига себе, подвел! – Сведения недавно мы получили, как и откуда – пока не твоего ума дело. А поручить тебе вот что хочу. Манускрипты древние найти надо. Где они – сам не знаю, у меня есть только кусок грамотки. Поди сюда, взгляни. Я подошел. На столе лежал кусок древнего пергамента с обтрепанными краями. На нем – полустертая схема: поворот реки, крестик на берегу, слова латиницей. – Пока непонятно. – Прочитаю тебе с латыни. Отец Савва прочел перевод. В нем говорилось о неком предсказателе и поклоннике черных сил. Отрывок короткий – часть какого-то текста. – И сколько пергаменту лет? – Думаю, не меньше полутора сотен. – Отец Савва, помилуй Бог! Живых свидетелей не осталось, где мне искать этот манускрипт? И что на плане этом за крестик – изба, место погребения, место хранения манускрипта? Что за река, где она? – Вот тебе и поручаю все это узнать. – Нет уж, уволь. Получается – поди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. – Ты как дщерь неразумная! Знаешь, у шведов, говорят, собаки такие есть. Пленный или раб из неволи сбежи, так они собак пускают. Те собаки человека по следу и находят. Сыскными прозываются. Так и ты – сколько злоумышленников нашел? Ты что, думаешь – это все могут? Тебе Господь дар дал, а ты им пользоваться не хочешь. Поди прочь с глаз долой и без манускрипта не возвращайся. А коли поможет Бог найти, так и другие свитки или книжицы, что рядом оказаться могут, прихвати. Настоятель осенил меня крестом и вышел. Я сидел некоторое время на лавке, переваривая услышанное. Мыслимое ли дело – найти утраченное или спрятанное полтора века назад! Да тут и ухватиться не за что – разве что за план. А пергамент-то на столе лежит, не забыл его настоятель – специально оставил, мудрый змей! Я подошел к столу, еще раз внимательно вгляделся, перевернул наизнанку, повернул вверх ногами. Вроде как смутно буковки какие-то проступают. За спиной неслышно возник монах. – Помощь нужна ли? Если нет, пергамент я заберу. – Подожди пока. У вас в монастыре лупа – ну, стекло увеличительное найдется? Монах стушевался. – Иди к настоятелю, спроси. Монах неслышно исчез, а я подошел к свету поближе, до рези в глазах всматриваясь в пергамент. Сзади кашлянули. Я обернулся – рядом стоял все тот же монах и держал в руке обитую черным бархатом коробочку. – Вот, настоятель передал. Я раскрыл коробочку. В бронзовой оправе, как драгоценность, на черном бархате лежало небольшое увеличительное стекло. Взяв его, я вгляделся в еле различимые буквы. Похоже, это название реки – только вот какой? – Дай бумагу и перо. – Вот же они, на столе! Монах пододвинул ко мне чернильницу с пером и бумагу. Как можно более тщательно я перенес слово на лист. По-моему, это на латыни. – Посмотри сюда, на бумагу. Что означает это слово? – Вроде – «Великий». – Почему «вроде»? – Одной буквицы не хватает. – Спасибо и на том. Я вернул монаху лупу и пергамент и вышел. Нет, ну каков настоятель? Пойди и найди. Как будто это так же просто, как книгу с полки снять. А если даже повезет и я его найду, так манускрипт тот и истлеть давно мог, одни кусочки остались. Я медленно вышел из монастыря, привратник меня окликнул: – Коня оставляешь, что ли? Я вернулся, сел в седло и выехал со двора. В очередной раз мой извечный вопрос: с чего начать? Я даже приблизительно не представлял, что делать. Но пока ехал в город, появились некоторые мысли, и я, не заезжая домой, направился к старому знакомцу – Степану. Подьячий был на месте, скрипел пером по бумаге. – О! Кого я вижу! Боярин Михайлов! Чем могу? – Здравствуй, Степан. Дело у меня. Степан хохотнул. – Да знаю, что дело. Ты же просто так не появляешься! Нет, чтобы просто зайти, проведать старого знакомца, кувшин вина испить. Как же – самому государеву стряпчему угодил! Ты теперь – персона важная. – Погоди, Степан, изгаляться. Ты скажи лучше, в твоем ведомстве карта земель вологодских есть ли? – Как не быть? – удивился подьячий. – На том стоим. Степан встал из-за стола, достал со стеллажа сверток, развернул. – Любуйся! Я всмотрелся в карту. – А точна ли она? Степан почесал затылок. – Маненько неточности, конечно, есть – как без них, но все деревни и села нанесены точно. – А реки? – Вот уж не знаю, я же по землице работаю, тут все уделы и вотчины – вот, даже твоя деревня есть. – Село нынче, Степан. – Никак церковь осилил, боярин? – удивился Степан. – Надо как-нибудь посмотреть. Я намек понял. – Степан, поперва дело, потом и в село съездим, и церковь посетим, и колокол послушаем. – На слове ловлю. – Степа! – Я укоризненно покачал головой. – Разве я когда-нибудь бросал свои слова на ветер? – Не было, боярин, и надеюсь – не будет. Для пущей убедительности я сунул Степану в руку серебряный рубль. – Ты мне вот что скажи, Степушка. А карты постарше у тебя есть? – Это какого же году? – Ну, скажем, лет сто назад. – Помилуй Бог, боярин, откель? А погоди-ка, у меня тут писец старый есть, может – он чего припомнит? Дьяк подошел к столу, за которым скрипел пером по бумаге седой писец, переговорил с ним, вернулся. – Сейчас. Писец поднялся, вышел. – Куда это он? – В подвал – там все старые и ненужные бумаги лежат. Говорит – есть карта, только он не помнит, какого года. А почему нужда такая? – Потом скажу, сам пока не знаю. Писец вернулся через полчаса, одежда его была в пыли и паутине, глаза слезились. Под мышкой он нес сверток. Подойдя, писец положил сверток на стол. От бумаги полетела пыль – писец, а за ним и мы дружно чихнули. Я сунул в руку бумагомарателя медную полушку. Степан бросил на меня недовольный взгляд. – Балуешь людей; он меня должон слушать, жалованье получает. Я развернул карту. Конечно, она была не полуторасотлетней – вполовину моложе, но это все же лучше, чем совсем ничего. Я начал сравнивать старую карту с этой. Разночтения были. На карте из архива были деревни и села, которые на старой отсутствовали, и наоборот. Исчезали деревни и села, появлялись вновь – жизнь, никуда не денешься. |