Онлайн книга «Позывной: «Колорад». Наш человек Василий Сталин»
|
Именно в этот момент и появились «Яки». – Командир, ты где? – завопил Орехов. – Подбит. Тяну на аэродром. – Командир, мы тебя не бросали, ты не думай! Тут до нас «мессы» прицепились, а стрелять почти нечем! – Та же фигня… Уходим. Самолет тряхнуло, колеса загудели, прокатываясь по полю. Мотор взревел, затягивая «Як» на стоянку, и стих. Вавула запрыгнул на крыло, помогая выбраться Быкову. – Ну, и побило вас… – Да уж… – Товарищ полковник, – обратился он, – говорят, у вас именины скоро? Григорий чуть было не ляпнул, что родился осенью, как вспомнил – Вася-то Сталин 24 марта на свет появился. – Да, Гриш, – скупо улыбнулся «Колорад», – послезавтра двадцать два стукнет. – А я чуток попозжа, четырнадцатого апреля. Бежит время… – И не говори… – А дырок-то… Мать моя! – Дырки – ладно. Мотор глянь. – Глянем, товарищ полковник! «Товарищ полковник» выбрался, кряхтя, на крыло и спрыгнул. Ноги подкосились чуток. «Сидячая работа!» – усмехнулся Быков. Его ведомый, на радостях, перед тем как приземлиться, разогнал машину и прошелся над летным полем на высоте пятидесяти метров вверх колесами, сделав в конце «горку». Это у пилотов называлось «загнуть крючок». После успешного боя, после трудной победы многие так «баловались»… В землянке, занятой 4-й эскадрильей, было натоплено, но не душно. Потому как пусто – личный состав пошел знакомиться с новыми радистками. Григорий взял гитару «Котика», сел, привалясь к бревенчатой стене, и заиграл «Тихого ангела». Он пел его ребятам в Широкино, а еще раньше – на авиабазе в Баграме. Здесь слов песни и тревожной мелодии не знали. Тихий ангел пролетел, Звездами отмеченный. Видно, Бог так захотел – Делать было нечего. Тихий ангел пролетел С бомбами под крыльями – Души вынуть вон из тел Общими усильями. Тихий ангел в небесах Землю крестит русскую… Потренькав просто так, Быков отложил инструмент. Что-то свербило его, что-то беспокоило… Вавула не то сказал? Да нет, как раз то! «Четырнадцатое апреля!» – окатило Григория. В этот самый день расстреляют Якова Джугашвили, старшего сына Сталина. Через три недели… С ума сойти… Рассеянно отвечая на приветствия летчиков, бездумно принимая поздравления с новыми победами, Быков усиленно соображал. Что ж ему делать-то? Он бывал в той Германии туристом. Берлин… Гамбург… Франкфурт-на-Майне… Кельн… Мюнхен… Последний город понравился ему больше других, но самое сильное впечатление оставил Заксенхаузен – концлагерь, километрах в тридцати от Берлина. За годы многое было снесено в KZ, как немцы сокращенно называли лагеря смерти, но даже то, что осталось, впечатляло. Пройтись с экскурсией по Заксенхаузену – это то же самое, что посетить остывший ад. Крематорий полуразрушен, но представить себе отвратительную гарь и жирный черный дым не сложно. А в уцелевших бараках пахло… Нет, это сложно передать. Чем пахнет тупое отчаяние? Ежесекундный, выматывающий страх? А каково это – день за днем, месяц за месяцем отбывать нечеловеческую жизнь? А комендатура? А сторожевые вышки? А железные ворота с издевательским изречением: «Труд делает свободным»? А полукруглая дорожка, по которой узников заставляли бегать целыми сутками – с мешком песка на плечах, в тесной обуви? Фашисты подобным палаческим способом определяли износ тех самых башмаков. Но самое жуткое место – это лагерная клиника. Один операционный стол чего стоил – отделанный белым кафелем, он больше всего напоминал алтарь для жертвоприношений. Да так оно и было. Никаким садистам даже в голову не приходили те изуверские опыты, что ставили над заключенными ученые-живодеры. На мужиках, на детях… К беременным женщинам был особый подход… Именно там, в Заксенхаузене, и окончил свои дни Яков Иосифович. 14 апреля 1943 года. Гордый, несломленный, одинокий. В тот апрельский день… Быков усмехнулся и покачал головой. Какой – тот? Ничего еще не случилось. Но случится. Скоро уже. Яков совершит невозможный «побег на рывок»: бросится к колючей проволоке, и пулеметчик-вертухай выпустит по нему очередь. Умрет Джугашвили то ли от пуль, то ли от тока. Да это и не важно. Другое важнее: он не должен умереть! Григорий приблизился к сосне, что росла рядом с капониром, и погладил ее ствол. Якова нужно спасти. Но как? Затевать обычную процедуру с донесениями «куда надо» и прочей волокитой нельзя – времени нет. Надежда на помощь «отца» тоже микроскопична – когда началась война, вождь приказал не держать своих сыновей при штабах, а отправить на фронт. Сталину, кстати, предлагали затеять поиск и спасение Якова, но Верховный главнокомандующий отрезал: «Там все – мои сыновья!» Что тут скажешь? Хотя… Быков вспомнил давнишний сериал, где на вопрос Жукова о его старшем сыне Сталин не сразу, но ответил приглушенным голосом: «Не выбраться Якову из плена. Расстреляют его фашисты…» Переживает «кровавый тиран»… Интересная деталь: сын Никиты Сергеевича, Леонид, тоже был летчиком, и в этом самом 43-м его сбили, но в штопорящем самолете Леонид Никитович не разбился. Он попал к немцам в плен и стал с ними сотрудничать, агитировать наших бойцов за сдачу врагу. Тогда специально подготовленная группа выкрала сына Хрущева. Партизаны сообщили об этом в Москву и запросили самолет, чтобы переправить «агитатора» через линию фронта. Из Москвы последовал ответ: «Не будем рисковать жизнью другого летчика, – самолет не дали, а по поводу пойманного распорядились: – Решайте сами…» Сына Никиты расстреляли. Яблочко от яблони?.. Быков покусал губу. Яков – иной. Что вообще можно предпринять? Высадить десант или забросить осназ? А на чем? Да и толку от того осназа… В Заксенхаузене находится штаб-квартира дивизии СС «Тотенкопф» («Мертвая голова»), так что охраны в этом KZ больше чем достаточно. |