Онлайн книга «Позывной: «Колорад». Наш человек Василий Сталин»
|
– Скорее, я стал бы заложником. – Ах, вот даже как… Это что же такое задумал наш Георгий Максимильянович? М-да… Портит власть человека, ох, и портит… Ладно, Василий Иосифович, спасибо вам большое. И будьте осторожны! – А я не теряю бдительности, – улыбнулся Быков. – Это правильно. – А можно вас попросить о маленькой услуге? – Просите. – Мне бы ПББС… На всякий случай. Берия рассмеялся. – Узнаю породу! – сказал он и поманил к себе одного из телохранов. Тот, выслушав приказ начальника, нисколько не удивился. Кивнул, достал увесистый цилиндрик глушителя и протянул его Быкову. Ну, вот, уже лучше. Теперь только резьбу на ствол, и можно открывать огонь по врагам рабочего класса. Без шума. Жаль, что позолота слезет с дула… – Спасибо, Лаврентий Палыч. – Удачи, Василий Иосифович! Доделав свои дела, порешав все вопросы, Быков освободился лишь к вечеру. До дому, а именно так Григорий начинал ощущать квартиру Галины Бурдонской, он приплелся в десятом часу. Девушка встретила его, радостная и оживленная. – Пришел, наконец! Раздевайся, давай… А у нас гости! – Кто? – улыбнулся Быков, с удовольствием сменяя сапоги на тапки. – Яков! Тут и дети, коварно притворившиеся спящими, выскочили в коридор, подпрыгивая в ночных рубашках: – Папка! Папка плиехал! Приласкав и угомонив обоих, Григорий прошел в зал. Яков Джугашвили скромно тулился на диване. Он был в полувоенном френче, вошедшем в моду среди наркомов и прочей большевистской элиты. – Привет! – Здорово, брат! Яков по-настоящему был рад, и Быкову даже стало немножко совестно – никаких родственных чувств он не испытывал. – Хорошо, что ты приехал. Так совпало… – Джугашвили оглянулся в сторону детской, откуда доносился воркующий Галин голос, и сказал тоном пониже: – Отец хочет, чтобы я серьезно занялся делами партии. – Насколько серьезно? – Как секретарь ЦК. А в будущем – кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б). – Круто. Хочешь совет? – Давай. – Не отказывайся. – Да я согласился… – вздохнул «брат». – И отлично. Отцу нужен верный человек, надежный… – Ты что-то знаешь? – прищурился Яков. – Как тебе сказать… Отец уже не молод. – И?.. – Кому продолжать его дело? Покажи мне такого человека. – Ну-у… Хм. – Вот именно. – Молотов, Берия, Жуков… – Они – отличные исполнители. А руководить кому? – Вопрос… – Во-от. – М-да… Ладно, попробую. Насмотрелся я на этих номенклатурщиков… Так и хочется за шкирку их, да на солнышко! Расплодилось этих волокитчиков, чинодралов… Комчванством так и прет! – Ну вот, – ухмыльнулся Быков, – и настрой подходящий! Только… – М-м? – Будь осторожен. – Даже так? – Что знаешь про Маленкова? – Георгия Максимилиановича? Ну-у, он как бы объединил номенклатуру, завел на каждого формуляр, составил досье… – А что такое номенклатура? Суть ее в чем? Сказать? – Сказать. – Новый правящий класс! – Сильно… А ты не перебарщиваешь? Быков покачал головой. – У них уже есть привилегии, а будет еще больше. – Новое дворянство? – Типа того. – Ну, не все из номенклатурщиков – баре, хотя… – Именно. Нормальных людей хватает, но пены – больше. – Сдуем! – серьезно сказал Яков. С раннего утра Григорий продолжил свои объезды и расспросы летчиков. Про истребители он и сам мог сказать, а вот штурмовики, транспортники, бомберы… Тут он «плавал». Перекусив в столовой наркомата, Быков отправился на совещание в ОКБ – Николай Николаевич обещал собрать всех, кого сможет найти или оторвать от работы. Совещание решили провести в обширном, гулком зале, куда перетащили столы и стулья, табуретки и деревянные диванчики, чтобы всем хватило места. Развалившись в кресле, Григорий наблюдал за авиаконструкторами. Одни, кто помоложе, рассаживались шумно и громко переговаривались. Люди старой школы вели себя чинно и сдержанно. Поликарпов взял слово и, перебарывая шум, сказал: – Начнем, товарищи! Слово предоставляется полковнику Сталину, Василию Иосифовичу, инспектору ВВС. Быков улыбнулся и сказал: – Если позволите, я с места. Инспектор я временный. – А мы думали… – протянул Яковлев. Он сидел в первом ряду и держал себя с какой-то напускной наглостью. Нарывался на грубость? – Индюк тоже думал, – парировал Григорий, – да в суп попал. По залу прокатились смешки. Яковлев покраснел. – Проинспектирую, и на фронт. Быков не толкал речей, он был краток. Шла война, поэтому все амбиции, тщеславия и честолюбия он посоветовал отложить в сторону, хотя бы до победы. В тылу, в КБ и на заводах тоже решался вопрос: когда мы победим и какой кровью достанется нам победа. Григорий подробно изложил все замеченные изъяны в конструкциях самолетов – инженеры все чаще стали вооружаться блокнотами и строчили в них. – Я сам – летчик, – продолжил он, – и на себе испытал все прелести полетов. Принято считать, что беспокоиться об удобствах для пилотов или танкистов стыдно. Дескать, главное – бить врага! А вы в курсе, что самолеты Люфтваффе гораздо удобнее наших? Сиживал я и в кабине «Шторьха», и в кабине «Мессершмитта». Там все продумано до мелочей, летчик не тратит время на поиски рычажка, который конструктору вздумалось поместить не под рукой пилота, а где-то в заднем проходе. По залу прошли смешки. – Смешно им… – проворчал Григорий. – А бывает не до смеха. Немец не должен выигрывать у нашего летчика даже долю секунды из-за того лишь, что не делает лишних движений. А почему топливные и пневморазъемы разные на «Яках» и «лавках»? Почему бомбодержатели разные? Что, трудно принять единый стандарт? И последнее. Давайте-ка, товарищи конструкторы, думать на перспективу. Что нужно ВВС не сегодня, а завтра? Нужен, к примеру, тяжелый четырехмоторный бомбардировщик, вроде английских «Ланкастеров» или американских «Флайинг Фортресс». Параметры такие: скорость – 450–500 километров в час, дальность – более 4000 километров, потолок – выше 10 000 метров, бомбовая нагрузка – от семи до десяти тонн. Добьетесь лучших показателей – честь вам и слава! А вам, ваше величество, «король истребителей», – обратился он к Поликарпову, – задача ставится архиважная – создание реактивного истребителя. |