Онлайн книга «Ночи большого города»
|
– Серьезно? А вот он утверждает, что праздники наводят на него тоску… – Что ты, милая? Если кто-то и умел веселиться как следует, так это Роберт. Ну, до недавних пор… – с сожалением заключает она, мельком взглянув на дядю. Я хмурюсь. – Ну а теперь, когда мы подробно обсудили мое темное прошлое, предлагаю выпить за наступающий 2015 год, – Роберт стремительно встает со стула и торжественно поднимает свой бокал. – Ваше здоровье! – Ваше здоровье! – присоединяется к нему Стюарт. Я молча отхлебываю шампанского, которое отчего-то кажется мне нестерпимо сладким, и погружаюсь в свои раздумья. В этом доме существует только одна запретная тема, затрагивать которую не дозволено даже Риз. Мануэла. Выходит, это из-за нее. Он ненавидит праздники из-за нее! Что она сделала с ним? В кого превратила? Неужели эта мертвая девица вечно будет стоять между нами, как Великая Китайская стена? Мне больно от этой мысли. И с какой это стати Роберт постоянно винит себя в ее смерти?! Эта дурочка сама села за руль, сама умчалась хрен знает куда и сама не справилась с управлением. Все, конец истории! – Приятного аппетита, мисс, – встрепенувшись, я фокусирую зрение на Анетт. Она кладет мне индейку с овощами, но я не голодна. Я расстроена и сердита, потому что устала от этого назойливого призрака, мешающего моему счастью. – Тебе нехорошо? – Роберт мягко сжимает мое бедро, и впервые со дня нашего знакомства мне по-настоящему хочется его стукнуть. Лжец! – Нет, с чего ты взял? – Ты ничего не ешь. – Просто задумалась, – для убедительности нанизываю на вилку кусочек индейки и погружаю в рот. Вкусно. Через минуту за столом разворачивается дискуссия о предстоящем отдыхе Стюарта и Риз. Они собираются на недельку в Эл-Эй и вчера забронировали номер в «Ритц-Карлтоне». Эл-Эй… Я бы с удовольствием пожила там некоторое время, подальше от зоркого ока своей тетки, но, увы, у меня экзамены. Да и Роберт носится со своей работой, как кенгуру с детенышем. В полночь, когда все темы уже были исчерпаны, все напитки испиты и все десерты распробованы, мы вшестером дружно обменялись подарками. Эддингтоны подарили мне клевую дизайнерскую сумочку, думаю, Фабио оценит, Кристина и Майк – iРad, а Роберт золотые часы от Cartier. Естественно, мои презенты оказались гораздо скромнее, чем я могла себе представить, но какое это теперь имело значение? * * * – И все-таки с тобой что-то не так. Дома Роберт опять заводит свою шарманку. Он снимает с себя рубашку, переодевается в серые тренировочные штаны и изможденно плюхается в кресло. – Ты твердишь об этом с тех пор, как мы сели в машину. Я что, неважно выгляжу? – Нет, детка, но ты чересчур тихая. Может, поговорить с ним об этом? Сейчас? О боги. – Риз сказала, что ты любил праздники. Почему это изменилось? – Господи, Кэтрин, – он хмурится, – я был ребенком. Людям свойственно взрослеть и менять предпочтения, разве нет? – Да, но… судя по всему, твои предпочтения поменялись относительно недавно, так что не пытайся сбить меня с толку. – Сбить тебя с толку? Я киваю. – Что ты имеешь в виду? – Это из-за нее, да? Из-за Мануэлы? Он глубоко вздыхает, очевидно, раздраженный моей навязчивостью, и проводит рукой по волосам, взъерошивая их. – Тебе, видимо, доставляет удовольствие попрекать меня моим прошлым… – Нет. Я лишь хочу понять, какое влияние твое прошлое оказывает на твое настоящее. – Никакого. Я просто разлюбил праздники! Что в этом такого особенного?! – вспыхивает вдруг он, резко подскочив с кресла. Вот дерьмо. Я бросилась в пасть к тигру, и разумнее было бы прекратить этот опрометчивый спор, но мне осточертели его запреты! Какого черта он возвел меня в какие-то рамки? Мы знакомы уже девятнадцать месяцев, четыре из которых официально живем вместе, и мы еще ни разу, ни разу толком не разговаривали о ней. – Послушай, я ведь всегда искренна с тобой. Ты можешь спросить меня о чем угодно, когда угодно, и это нормально. Почему я не имею на это права, Роберт? – Потому что это тебя не касается! – гневно выплевывает он, заставляя мое сердце болезненно сжаться. – Это прошло. Умерло. Сдохло, понимаешь?! Я сглатываю. – О’кей, если тебе станет от этого легче, выпусти пар… – Какой на хрен пар?! – его грозный бас пробирает меня до костей. – Каждый, мать его, день я пытаюсь засунуть это дерьмо подальше и забыть, но твоя гребаная любознательность не дает мне покоя! Зачем? Тебе что, нравится изводить меня?! Я поднимаю на него виноватый взгляд и сталкиваюсь с фатальной враждебностью. Он зол, ужасно зол, и едва не шипит от бешенства. Его красивое лицо раскраснелось, желваки гуляют, карие глаза расширились и потемнели. Таким он становится, вспоминая о ней… таким он становится из-за нее. Чтоб ее! Не дождавшись от него извинений, я разворачиваюсь и обиженно плетусь в спальню, задыхаясь от переизбытка чувств. Черт. Мы что, поссорились? * * * Новогодние каникулы позади, а значит, пора браться за ум и вливаться в привычный ритм жизни. Но это оказывается не так просто, поскольку я не выспалась и с утра клюю носом. – Кэтрин, задержись ненадолго, хорошо? – просит меня мистер Лестрейд, попрощавшись с остальными студентами. – Что-то случилось? – закидываю рюкзак на плечо и меня тут же охватывает паника. Невзирая на свое обещание, я решила схитрить и не надевать кольцо в академию. Роберту об этом знать необязательно, поэтому я благополучно спрятала его во внутренний карман рюкзака, и теперь мне постоянно приходится проверять, не выпало ли оно. – Нет. Хочу обсудить с тобой один вопрос. Вопрос? Я нащупываю кольцо и успокаиваюсь. – Скажи, ты действительно собираешься стать режиссером? – Э-э, да. Собираюсь. – Уверена? Тебя совсем не привлекает, скажем, актерское мастерство? Актерское мастерство? Он что, тронулся? – Мистер Лестрейд, я… – Марк, – поправляет меня он, лучезарно улыбнувшись. – Зови меня Марком, я ненамного старше тебя. – Марк, – смущенно повторяю я. – А почему вы спрашиваете? – Потому что на тестовых занятиях, когда мы репетировали сцену из «Римских каникул», ты здорово отыграла свою часть. Часть? Да я произнесла-то всего-навсего два абзаца и чуть не померла со стыда. Что он несет? |