Онлайн книга «Падение Гипериона»
|
Двойник Китса потер щеку. – Слияние человеческого духа и логики ИскИнов, которое безуспешно искали Уммон с Техно-Центром, – сказал он и отступил на шаг. – Хорошо бы оказаться здесь, когда Она будет учить тому, чему должна научить. Увидеть все собственными глазами. Голова Ламии шла кругом, но что-то в его тоне насторожило ее: – В чем дело? Ты разве уйдешь? Куда? Китс вздохнул: – Техно-Центр исчез. Здешние инфосферы слишком малы, чтобы вместить меня… даже частично. Остаются ИскИны кораблей ВКС, но, боюсь, это не для меня. Не терплю приказов. – А больше негде? – Метасфера, – с таинственным видом ответил он и оглянулся. – Но там львы, и тигры, и медведи. А я еще не готов. Ламия пропустила эту тираду мимо ушей. – Есть идея, – заявила она. И тут же изложила ее. Двойник ее возлюбленного обнял ее своими бесплотными руками и сказал: – Вы чудо, мадам. – И вновь отступил в сумрак. Ламия покачала головой. – Всего лишь беременная женщина. – Она положила руку на живот и пробормотала: – Та, Кто Учит, надо же. – Затем обратилась к Китсу: – Раз уж ты у нас архангел, посоветуй, как ее назвать? Ответа не последовало, и Ламия огляделась по сторонам. В саду никого не было. Ламия пришла в космопорт на рассвете. Проводы получились не слишком веселые. Мартин, Консул и Тео страдали от головной боли, поскольку пилюли от похмелья исчезли вместе с Сетью. Одна Ламия была в чудесном расположении духа. – Чертов бортовой компьютер все утро чудит, – проворчал Консул. – Это как? – улыбнулась Ламия. Прищурившись, Консул посмотрел на нее. – Прошу провести стандартную проверку перед взлетом, а этот кретин выдает мне стихи. – Стихи? – Мартин театрально выгнул бровь. – Да… послушайте… – Консул нажал кнопку комлога, и Ламия вновь услышала знакомый голос: Прощайте, Призраки! Мне недосуг С подушкой трав затылок разлучить; Я не желаю есть из ваших рук, Ягненком в балаганном действе быть! Сокройтесь с глаз моих, чтобы опять Вернуться масками на вазу снов; Прощайте! – для ночей моих и дней Видений бледных мне не занимать; Прочь, Духи, прочь из памяти моей – В край миражей, в обитель облаков! [15] – Может, какой-то дефект? – предположил Тео Лейн. – Ведь ИскИн вашего корабля сравним по мощности с разумами бывшего Техно-Центра. – Так и есть, – сказал Консул. – Я проверил. Все в порядке. Но он раз за разом подсовывает мне… это! – Он взмахнул распечаткой. Мартин Силен посмотрел на Ламию и, заметив, что она улыбается, повернулся к Консулу. – Ну что ж, похоже, ваш корабль решил научиться грамоте. Пусть это вас не беспокоит. Он будет хорошим спутником в вашем долгом странствии. Возникла пауза. И тут Ламия извлекла из сумки объемистый сверток. – Прощальный подарок, – сказала она. Консул принялся его разворачивать, сначала медленно, затем все быстрее, разрывая и комкая обертку. Глазам присутствующих открылся свернутый в трубку выцветший и потертый маленький коврик. Консул провел по нему ладонью, поднял глаза и проговорил дрожащим голосом: – Где… как вы… Ламия улыбнулась. – Местная беженка нашла его ниже шлюзов Карлы. Она пыталась продать его на базаре в Джектауне, когда я шла мимо. Кроме меня никто на него не позарился. Консул сделал глубокий вдох и провел пальцем по узору ковра-самолета, который доставил его деда на роковое свидание. – Боюсь, он больше не летает, – сказала Ламия. – Надо перезарядить левитационные нити, – пробормотал Консул. – Не знаю, как вас благодарить… – Не благодарите. – Ламия улыбнулась. – Это вам талисман в дорогу. Консул покачал головой, обнял Ламию, пожал всем руки и поднялся на лифте в рубку. Ламия и остальные двинулись к зданию космопорта. В лазурном небе Гипериона не было ни облачка. Солнце окрасило далекие вершины Уздечки в бледно-розовые тона. Все предвещало чудесный теплый день. Ламия оглянулась на Град Поэтов и долину за ним. Из-за скал виднелись верхушки Гробниц Времени. Одно крыло Сфинкса озарило солнце. В ту же секунду эбеново-черный корабль Консула беззвучно поднялся на струе голубого пламени и устремился в небо. Ламия пыталась вспомнить стихи, которые только что прочла, и последние строки неоконченного шедевра своего возлюбленного: Гиперион вошел. Он весь пылал Негодованьем; огненные ризы За ним струились с ревом и гуденьем, Как при лесном пожаре, – устрашая Крылатых Ор. Пылая, он прошел… [16] Теплый ветер играл ее волосами. Задрав голову, Ламия отчаянно махала рукой, не пытаясь скрыть или смахнуть слезы, а красавец-корабль поднимался все выше и выше, оставляя за собой ослепительный голубой след, и наконец преодолел звуковой барьер. Громовой удар разнесся по пустыне и эхом отозвался в далеких горах. Ламия плакала в голос и все махала улетевшему Консулу, небу, друзьям, которых больше никогда не увидит, кусочку своего прошлого и кораблю, уносившемуся в небо, словно гигантская черная стрела, выпущенная из лука каким-то божеством. «Пылая, он прошел…» |