Онлайн книга «Восход Эндимиона»
|
– Энея… – Что? – Ты хоть сама догадываешься, что это полный бред? Девочка не ответила. Под нами, чуть левее, промелькнули костры какого-то лагеря. Я поглядел на них и прибавил: – Не знаешь, что за эксперимент проводят там твои инопланетные друзья? – Не знаю. И они не инопланетные друзья. – Не инопланетные? Или не друзья? – Ни то и ни другое. – Пожалуй, она впервые дала столь четкое определение тому богоподобному разуму, что похитил Старую Землю – и нас вместе с ней. – Расскажи что-нибудь об этих не-инопланетных не-друзьях, – попросил я. – В конце концов все может случиться… Не факт, что я доберусь до назначенного места встречи. А знаешь, мне бы хотелось узнать их тайну, пока я еще не ушел. Не успел я закончить фразу, как тут же пожалел о своих словах. Энея вздрогнула как от удара. – Прости, детка. – На этот раз я все-таки взял ее за руку. – Прости, я не хотел. Просто я очень зол. Энея кивнула, и я снова увидел слезы на ее глазах. Мысленно отвесив себе подзатыльник, я сказал: – В Талиесине все были уверены, что эти инопланетяне – великодушные, богоподобные создания. Люди говорят: «Львы, и тигры, и медведи», а думают «Иисус, и Яхве, и И.П.» – ну тот, из старого фильма, который нам показывал мистер Райт. И все были уверены – когда братству придет конец, они явятся и отведут нас домой, к маме. Никакой опасности. Никакого переполоха. Никакого психоза. Энея улыбнулась сквозь слезы. – Люди ждут явления Иисуса, и Яхве, и И.П., которые придут спасать их задницы, уже давно, задолго до того, как, научившись прикрывать вышеозначенные задницы медвежьими шкурами, вылезли из пещер. Придется им подождать еще немного. Это наше дело… наша битва… и мы сами должны заботиться о себе. – Чья «наша»? Ты, я и А.Беттик против восьмисот миллиардов возрожденных христиан? – горестно спросил я. Энея снова изящно махнула рукой. – Ага, – сказала она. – Пока – так. Там, где мы приземлились, мало того что было темно, так еще и лил дождь – холодный, противный осенний дождь. Миссисипи – большая река, одна из самых больших на Старой Земле; катер долго кружил над водой, пока наконец не приземлился в маленьком городе на западном берегу. Я следил за посадкой по монитору – в залитом дождем иллюминаторе царила непроглядная тьма. Мы пролетели над холмом, покрытым голыми деревьями, потом – над узким асфальтированным мостом и приземлились метрах в пятидесяти от берега, на мощенной камнем площади. Городок лежал в распадке между лесистыми холмами, и я разглядел на мониторе маленькие деревянные домики, кирпичные пакгаузы и несколько высоких зданий у самой реки – должно быть, силосные башни. Словом, самая обычная архитектура девятнадцатого, двадцатого и двадцать первого столетий, характерная для этой части Старой Земли: то ли этот город почему-то миновали землетрясения и пожары Эпохи Бед, то ли львы, и тигры, и медведи восстановили его – не знаю. Узкие улочки были совершенно пусты, и инфракрасный датчик не обнаружил поблизости ни живых существ, ни работающих двигателей – но опять-таки было ведь всего полпятого утра, дикий холод и дождь. Кто, будучи в здравом уме и твердой памяти, выйдет из дома до рассвета в такую погоду? Мы накинули пончо, я подхватил свой рюкзачок и попрощался с катером: – Пока, Корабль. Веди себя прилично. Мы спустились по трапу в дождливую ночь. Энея помогла мне вытащить из багажника каяк, и мы двинулись вниз, к реке, по мощенной камнем улочке. В прошлый раз у меня были очки ночного видения, какое-никакое оружие и крепкий плот со всякими приспособлениями. А сейчас – только лазерный фонарик, единственное, что напоминало о нашем путешествии на Землю (поставленный на минимум, луч освещал скользкую от дождя брусчатку метра на два перед нами), охотничий нож навахо в рюкзаке, несколько сандвичей и пакет с сухофруктами. Я был вполне готов выступить против Ордена. – Что это за город? – спросил я. – Ганнибал, – ответила Энея, пытаясь удержать скользкий каяк. Пришлось мне взять фонарик в зубы и подхватить проклятую лодчонку второй рукой. И лишь когда мы добрели до берега и я, опустив каяк на землю, снова взял фонарь в руку, я наконец сказал: – А, Сент-Питерсберг. Недаром я столько часов провел в талиесинской библиотеке за чтением древних печатных книг. Энея задумчиво кивнула. – Это безумие. – Я повел лучом фонарика вдоль пустынной улицы, по кирпичной стене пакгауза, вниз, к темной реке. Течение было ужасающе быстрым. Только безумец мог рискнуть пуститься в плавание. – Да, – согласилась Энея. – Безумие. Холодные струи дождя стекали с ее капюшона. Я обошел каяк и взял ее за руку. – Ты видишь будущее. Когда мы должны встретиться снова? Она стояла, опустив голову, и я не видел ее лица. В руке, которую я отчаянно сжимал сквозь полу пончо, жизни было не больше, чем в засохшей ветке. Она что-то проговорила, но так тихо, что я ничего не расслышал сквозь шум дождя и рев воды. – Что? – переспросил я. – Я невижу будущее. Я помню отдельные его фрагменты. – Какая разница? Энея вздохнула и подошла поближе. Было холодно, и наше дыхание, превращаясь в пар, в самом буквальном смысле слова смешивалось в воздухе. От тревожного ожидания отчаянно забилось сердце. – Разница в том, – объяснила она, – что видение – однозначно, воспоминание… ну, это совсем другое. Я покачал головой. Дождь, стекая с капюшона, заливал мне глаза. – Не понимаю. – Помнишь день рождения Бетс Кимбол? Когда Джев играл на рояле, а Кикки упился до бесчувствия? – Ну? – Меня уже раздражала эта дискуссия – посреди ночи, посреди дождя, посреди нашей разлуки. – Когда это было? – Что? – Когда это было? – повторила она. Позади нас воды Миссисипи вырывались из мрака, чтобы в следующее мгновение вновь исчезнуть, умчаться во мрак со скоростью монорельсового поезда. – В апреле. Нет, в начале мая. Точно не помню. Энея кивнула. – А как был одет в тот вечер мистер Райт? У меня еще ни разу не возникало такого желания наорать на Энею или отшлепать ее. Ни разу – до этой минуты. – Откуда мне знать? Зачем вспоминать? – А ты попробуй. Я тяжело вздохнул и устремил взгляд на темные холмы в черноте ночи. – Вот дерьмо, ну не помню я… в сером шерстяном костюме? Да, точно, помню, он стоял у рояля, и на нем был серый шерстяной костюм. Ну тот, с большими пуговицами. |