Онлайн книга «Где вера и любовь не продаются. Мемуары генерала Беляева»
– Ну, а где же ваш тогдашний товарищ? – спросил он. – Чем кончилась ваша дружба? – Вскоре после посещения родители уговорили его жениться и идти в академию. Я остался один, но ненадолго. Вы видите, я нашел себе более постоянного друга. А бедный мой Миша недавно был расстрелян в Киеве в числе прочих. – Не надо ему было покидать вас. За это он и пострадал! – заключил Владыка. У меня сложилось другое убеждение. Господь удостоил его мученического венца за его чистое сердце и небесную кротость [155] . Мне Он уготовил иное будущее, более соответствовавшее страстным порывам моей беспокойной души: будущее, полное отрад, но и тяжелых трудов и испытаний… Вайчешвили
Голенький ох, а за голеньким Бог. Пословица По прибытии в Ростов эшелон поместили на запасных путях вдали от города. Ввиду полной неизвестности положения мы заперли купе и пошли в город, где на Садовой, 60 проживал дядя моей Али, Николай Андреевич Захаров, с женой и дочерью. Нас встретили с распростертыми объятиями и отвели нам хорошенькую комнатку. Город только что был занят немцами, но все уже быстро пришло в порядок; по улицам ходили трамваи, разъезжали извозчики. На красивом Пушкинском бульваре, обсаженном чудными деревьями, гуляла нарядная публика, театр и кинематограф ломились от посетителей. Утром на базаре можно было найти все, что угодно. Присутствия немцев не замечалось. Еще по пути до нас доходили кое-какие газетные известия. Теперь уже можно было отдать себе отчет в политическом положении. Почти вся Малороссия была очищена от большевиков и занята оккупационной армией. Два германских корпуса находились в Закавказье. На Дону после смерти Каледина началась реакция, и вновь избранному атаману Краснову, в контакте с немцами, удалось очистить Новочеркасск и значительную часть области, куда пробился маленький отряд, состоявший главным образом из офицеров и юнкеров и присоединившихся к ним кубанских казаков. Отряд этот вынужден был отступить из-под Екатеринодара после смерти организовавшего поход генерала Корнилова. Сейчас он сосредоточился в станице Мечетинской на границе Ставропольской губернии и находился под командой генерала Деникина. При нем находился и маститый генерал Алексеев. Давно еще в газетах промелькнули слухи о том, что при отряде находились Великий князь Николай Николаевич и одна из дочерей Государя. Никто не знал истины, но это подавало надежды… Другой офицерский отряд под командой полковника Дроздовского был сформирован из остатков армии генерала Щербачова и прошел походом всю Новороссию. Незадолго до занятия Ростова немцами он пытался захватить город, но потерпел неудачу и теперь пытался соединиться с добровольцами Деникина [156] . Отдохнув в милой семейной обстановке, мы прошли в эшелон, где нас ожидала крупная неприятность. Накануне мы решились впустить в купе старенького подполковника, который умолял дать ему возможность хотя бы разок выспаться по-человечески после двухмесячного путешествия в сидячем положении. Теперь оказалось, что утром он исчез и забрал с собою все мое белье. Но беда никогда не приходит одна… В городе, на трамвае, мы едва протиснулись на заднюю площадку; на остановке все окружающие нас выскочили вон и рассыпались по улице. – Вас обокрали, – обратился ко мне кондуктор. Я сунул руку в карман – пусто. Пятнадцать тысяч сбережений, все драгоценности моей жены, спрятанные в мешочке, исчезли в мгновение ока… Ко мне подбегает посланный из эшелона: – Вас просит Вайчешвили. Он остановился в том самом отеле, который снят германским командованием на главной улице… У дверей отеля – немецкие часовые, в касках, с примкнутыми штыками. Вхожу. Первая дверь налево открыта. Так, за письменным столом, сидит Вайчешвили. Он поднимается мне навстречу. – Я слышал о вашем несчастии. Только что я вернулся из Армянского центра, получил от них 4000 рублей. Возьмите половину… Расписку… Но какую же расписку могу я взять со своего старого командира? О Красной Поляне нечего было и мечтать. Турецкого фронта уже не существует. В Тифлисе немцы. Все пути из Грузии на север в руках у красных, которые беспорядочными отрядами пробиваются на родину. Пока что Алечка останется у родных. Мне нет выбора: еду в отряд Деникина. Но это – перст Божий. Да будет Его святая воля! Мечетинская
– Ба! Знакомые все лица… А. С. Грибоедов. «Горе от ума» Первый, с кем я встретился по прибытии в Добровольческую армию, был Расторгуев. Тот самый Расторгуев, который в Гомборах наделал мне столько хлопот, но, в конце концов, оценил выше всех мою работу и открыто сознался в этом. Мы встретились как друзья. Он сразу потащил меня в свою хату. – Пообедаете у нас, а потом узнаем у Романовского, когда вас примет Деникин. Он куда-то выезжал сегодня утром. Как я узнал впоследствии, энергичный Расторгуев за несколько часов наговорил везде и всюду о моих организационных талантах. «Он из камня выжмет сок, – повторял он, – из глины сделает людей!» – Сейчас генерал Рейснер застрял в Новочеркасске, а начальни ком снабжения назначен Мальцев. Я заменил его в качестве началь ника технического отдела. Мы живем вместе, у нас вы пообедаете и остановитесь пока что. За обеденным столом уже сидел Мальцев. – А, и вы пожаловали к нам сюда, – проговорил он, бросая на меня косой взгляд и неохотно протягивая руку. – Деникин еще не вернулся, пока будем обедать. С Мальцевым я встретился еще в Артиллерийской школе, где он находился в числе других капитанов переменного состава. Нас познакомил там полковник Веверн, бывший со мною в штаб-офицерском отделении, так как он раньше командовал той же самой батареей в Гомборах, в которую назначили меня и в которой служил Мальцев. Яркий блондин, прекрасного роста и сложения, с исключительно красивыми чертами лица, он держался все время в стороне и как-то озлобленно косился на меня при встречах; видимо, я становился ему поперек дороги. В Гомборах, вскоре по моем приезде, он выхлопотал себе перевод в Тифлис и появился уже потом в качестве начальника полигона при Менайлове, где сразу же занял враждебную мне позицию. Он приходился племянником генералу Шатилову, помощнику князя Воронцова и, когда мы выступили в поход, начал формировать второочередной дивизион, который был расквартирован в наших казармах и вышел на войну очень поздно, в 16-м году. Незадолго до ранения я посылал в Гомборы нарочного, чтоб привезти оставленное солдатами белье и другие пожитки, но все оказалось разграбленным до нитки, равно и все мои личные вещи, обстановка, экипажи и батарейное имущество; а по выступлении Мальцева на театр военных действий вспыхнул пожар, и все обратилось в пепел. |